Нелюбимый босс
Шрифт:
— Начнем с чего полегче.
Притягиваю руку Сони на свое колено. Она ужасно напряженная, словно деревянная.
— Так не пойдет. Расслабься, — осторожно массажирую запястье, разгоняя кровь и мышечный ступор.
— Легко сказать. Когда в меня иголку тыкать собираешься.
— Не буду я ничем в тебя тыкать. Только посмотрю и выну занозы. Ссадины надо будет обработать. Иначе воспалятся.
— Буду уродиной,
— Кто сказал, что ты толстая?!
Окидываю изумленным взглядом фигурку девушки, тоненькую, стройную, ладную.
— Ты сам сказал, что я толстая. Именно поэтому ветка подо мной надломилась.
— Я такого не говорил. Лишь сказал, что по деревьям ты лазила давно, а с тех пор кое-что изменилось. Не бери в голову…
Склоняюсь над рукой девушки, цепляю иголкой занозу под тонкой кожей. Пока она препиралась со мной, отвлеклась и расслабилась.
— Ой!
— Уже все. Подуть на ладошку?
— Еще чего!
Соня отбирает у меня ладонь, я удерживаю ее пальцами за запястье, считывая зашкаливающий пульс.
— Где второй?
— Что?
— Телефон. Под подушкой?
Прежде чем Соня успела среагировать, ныряю под подушку и, схватив предмет, вытаскиваю его.
Но это не телефон, а складной нож-бабочка, выпускающий очень острое лезвие по щелчку.
Щелк… Лезвие вспарывает воздух.
— Не совсем телефон. Зачем тебе это? Боишься?
Соня мрачнеет.
— Меня боишься?
Мысль, что я могу внушать опасения, сильно меня расстроила. Хотел всего лишь позаботиться о девочках, но получаю такую ответку, что становится не по себе.
Соня молчит, никак не желая помочь разобрать в том, что я делаю не так.
— Не тебя, — буркает через минуту. — Нож просто так, на всякий случай. Отдай.
Не тороплюсь возвращать нож. Он очень опасный.
— Мне так спокойнее. Отдай! Пожалуйста! — в голосе начинают звенеть неподдельные слезы.
— Держи. Боишься дружков Марины?
— Что-то вроде того.
— Да уж… Не думал, что ее жизнь пойдет под откос.
Соня прячет ножик обратно под подушку. Неужели я не угадал с телефоном? Я на сто процентов уверен, что у Сони есть второй телефон. Но после увиденного проверять не хочется.
— Ты же ее почти не знал! Ничего о ней не знал.
— Допустим, но откуда тебе это известно?
—
— Наверное, ничего хорошего.
— Так и есть! Ничего хорошего не говорила! Только дурное.
— Да я и не спорю, — пожимаю плечами. — Дурного было немало.
— Я так и знала! — торжествует Соня.
Рада? Что ж, пусть радуется, что самая умная и прозорливая, а я тем временем обрабатываю ей левую руку, пострадавшую гораздо сильнее.
— Ай, щиплет же! Больно! Все, с меня хватит!
Соня забирается с ногами на кровать и быстро ныряет под одеяло, но почти сразу же морщится.
— У тебя на животе царапина. Показывай.
— Нет!
— Или поедем в больницу.
— Не хочу!
— Тогда показывай, не упрямься.
— Можно подумать, ты способен мне помочь.
— Я способен и не на такое, — хмыкаю.
Прозвучало немного самодовольно, но против фактов не попрешь. Кем я только не был и чего только не делал. Думаю, если у меня будут внуки, я смогу травить байки каждый вечер, пока не помру, и не повторюсь ни разу. Только не все байки предназначены для детских ушей!
— Закатай футболку, я быстро обработаю твою царапину.
— И уйдешь?!
— Конечно.
3.2
Соня думает, выдвигает абсурдное требование:
— Вообще из дома уйдешь! Я так хочу.
— Послушай, это не очень-то благоразумно…
— Разве ты не поставил охранную сигнализацию?
— Да, но…
— Значит, все будет в полном порядке! Если не веришь, придешь и проверишь, завтра утром. Идет?
Скриплю зубами. Не думал, что заниматься воспитанием будет так сложно! Казалось бы, обе девочки уже взрослые, понимающие, с ними должно быть проще.
С Алиной у меня никаких проблем, но вот Соня… Соня — это что-то с чем-то!
Что я вообще здесь делаю?! Алины нет, а Соня мне не родная, чужая, как ни крути.
Но не могу просто так уйти, черт побери! Своих дел по горло, а я с малолеткой торчу, уговариваю ее, словно несмышленыша, показать вавку. Пришпилить бы к кровати, я таких строптивых, как она, иначе могу уламывать. Снова эта непрошеная мысль о близости крутится в голове дурманом.