Нелюдь
Шрифт:
Да, я навсегда останусь другом Юли, как и вообще другом этой семьи, с которой меня так странно свела судьба. Но невеста… Но брак… Но вся жизнь со слепой женщиной…
Нельзя делать того, за что потом можешь себя казнить всю жизнь. Нельзя совершать благородные поступки, если ты до конца не уверен, что не пожалеешь о них.
А впрочем, что оправдываться… Или я недостаточно знаю себя, чтобы не пытаться себя обмануть. Да, я флюгер. Конформист. Мне это про себя давно известно. И бессмысленно рассуждать, делали меня
Когда Хельга протянула ко мне руку и я увидел ее округлость в колыхающемся свете свечей, я взял ее. И погладил. А когда Хельга сразу после этого пересела ко мне на колени, я не вскочил и не стряхнул ее.
Последние мои сомнения, связанные с неприятными воспоминаниями о холодности Хельги рассеялись после первых объятий. Что-то переменилось в ней, и теперь она была словно ненасытная тигрица.
Жаркие объятия прекрасной женщины — разве это не то, ради чего стоит рождаться на свет?
Услышать исторгнутый твоими ласками стон страсти, учащенное дыхание, как будто женщина вот-вот задохнется, а потом блаженный вскрик и мгновение наивысшего наслаждения — разве это не то, что определяет конечный смысл нашей земной жизни?
Когда ночью Хельга встала с постели, чтобы задернуть шторы на окнах спальни, я увидел ее силуэт на фоне окна и отметил, что она выглядит совсем как молодая девушка.
Кровати в спальне стояли рядышком — две кровати. Я понял, что одна из них принадлежала Леве до того, как он отбыл на место постоянного проживания в кающуюся перед ним Германию.
Но я не стал спрашивать, отчего Хельга не передвинула кровати. Какое мое дело?
Это была сумасшедшая ночь. Давно уже я не чувствовал себя таким молодым и полным сил, как тогда. Мы ласкали друг друга с все нарастающим исступлением и никак не могли насытиться друг другом.
Мы оба молчали. Говорили только наши тела, наши руки, ноги, губы. И это был оживленный диалог.
Наутро я встал и стал собираться домой, а Хельга — в больницу. У нее намечался утренний обход. Но я не стал ждать ее. Просто собрался и пошел к двери, потому что испытывал настоятельную потребность побыть наедине с собой, оценить и пережить свои чувства, а не разменивать их на обыденные слова.
У самой двери в прихожей я все-таки обернулся. Хельга, полуобнаженная, в одних чулках и поясе, стояла возле кровати. В руках она держала кружевную комбинацию, которую собиралась надеть, и смотрела на меня.
Стены спальни были выкрашены в голубой цвет, и на этом фоне Хельга с ее светлыми мягкими волосами, белой нежной кожей молодого тела казалась воплощенным ангелом света…
Солнце слепило мне глаза, и я не увидел сразу ее выражение лица. Услышал только стыдливый смешок и ласковый голос:
— А ты еще говорил, что три свечи — к несчастью… Глупый…
Скелет спал
Он спал днем, вернувшись домой после ночного бдения у больницы. И когда внизу раздался грохот, он не сразу сообразил, что это может быть. Но проснулся мгновенно.
Сел на кровати и взглянул на будильник. Будильник он поставил на девять вечера, чтобы успеть поесть и приготовиться к следующей ночи в машине.
Будильник показывал половину девятого. Ему оставалось спать еще полчаса. Но что был за грохот внизу?
Скорее всего, балуются подростки. Их теперь перестали отправлять в пионерлагеря, И они все лето маются без дела. Разбили что-то…
Скелет подошел к окну и сразу понял что интуиция и на этот раз его не подвела. Перед самым подъездом стояла его машина, и все вокруг нее было усыпано осколками стекла. Это было его заднее стекло.
Это была несправедливость и нарушение закона. Мозг Скелета немедленно среагировал на это, подобно компьютеру, встроенному в голову терминатора в американском боевике.
«Несправедливость и нарушение закона», — он так и сказал это себе. Именно такими словами.
Мгновенно он оказался на лестничной площадке и еще спустя пару секунд уже выскакивал на улицу. Его не смущало то, что он в одних трусах и майке с надписью «Адидас». Это ничего. Он хотел поймать хулигана и посмотреть ему в глаза.
Рядом с машиной стоял сосед, который держал в руке авоську, из которой высовывался купленный зеленый лук, и двое пацанов из этой же парадной.
Взглянув на бесстрастное лицо Скелета, сосед тут же сказал:
— Это не я.
— И не мы, — торопливо вставили пацаны. У них в руках был футбольный мяч, но едва бросив взгляд на него, Скелет понял, что таким мячом стекло машины не разбить. Во всяком случае, надо сильно постараться, а это вряд ли…
— Я понимаю, что не вы, — негромко ответил Скелет. Он стоял и ждал.
— Подъехала машина, — сказали пацаны. — Вышел мужик с ломиком и как хрястнет по вашему стеклу! Оно разбилось, а он что-то бросил внутрь и уехал.
— Что за машина? — спросил быстро Скелет. — И сколько там было людей?
— Машина иномарка, — ответил сосед, вступая в разговор. Он уже понял, что Скелет не станет «лезть в бутылку» и потому несколько осмелел. До этого он побаивался этого громилу с мрачной физиономией. — А сколько людей — не видно было, потому что у той машины стекла затемненные. Но не меньше двоих, потому что кто-то еще за рулем сидел.
— Понятно, — сказал медленно Скелет, обходя свой автомобиль вокруг. Стекло было разбито вдребезги, значит, действительно били ломиком. Это не простые хулиганы, понял Скелет.