Немцы Армавира

Шнайдер Питер

Со временем разноязыкие обитатели Армавира выработали такие способы взаимодействия и общения, которые практически полностью исключили из его истории такие явления как межнациональная рознь, экстремизм, национальная неприязнь и т.п. Мы далеки от идеализации истории нашей малой родины, и не исключаем того, что и здесь порой находились те, кому не чужды были ксенофобия, реакционность, поиск внутреннего врага и т.п., но, надо признать, что такие настроения никогда не достигали тех величин и тех пределов, за которыми вчерашние соседи вдруг превращались в беженцев и изгоев. А если и случалось такое, то уж никак не по вине самих армавирцев.

Мы

полагаем, что оборотной стороной этой почти идиллической картины стала известная замкнутость некоторых этнокультурных общин Армавира, в целом сформировавшихся здесь к концу первого десятилетия ХХ в. Вникая в суть их истории, всё больше узнавая специфику их быта и рода деятельности, начинаешь понимать безымянного современника, писавшего в 1889 г.: "Каждая народность, населяющая Армавир, имеет свою физиономию, все они вносят известную долю влияния на ход общественной жизни, хотя в тоже время вопросы социальной жизни большинству их чужды; большинство из них занято узкими, эгоистическими целями своей жизни. Главное зло заключается в том, что здесь нет общества в смысле солидарности интересов, а есть несколько обществ, у коих у каждого свои стремления и цели".

Однако с каждым годом представители различных народов все более "укоренялись" в Армавире и интегрировались в местное сообщество. Следствием этого было расширение сфер сотрудничества. В 1911 г. один из местных адвокатов А.П. Кравченко отмечал: "Между всеми слоями различных национальностей армавирского общества было самое хорошее отношение. Интеллигенция армян, поляков, русских и других во всех просветительных организациях работала рука об руку, и не было еще случая, где бы произошел какой либо конфликт на национальной почве...". Несмотря на резкие социальные противоречия, имущественные контрасты, жесткую экономическую конкуренцию, сложную криминальную обстановку, что делало жизнь армавирцев далеко не безоблачной, в селе, а потом и в городе конфликты между людьми не переносились в национальную плоскость. Мы можем согласиться с мнением журналиста, констатировавшего в 1913 г., что "к чести армавирского населения и за это ему много простится, - надо отнести полное отсутствие антагонизма на национальной почве".

Вероятно, в некоторых оценках авторов процитированных заметок можно было бы увидеть преувеличение, но в главном они, по-видимому, правы: общность деловых интересов армавирцев научила их не ставить во главу угла вопрос о национальности или вероисповедании партнёров, однако в остальном...

Мир местных этнических общин был замкнут и консервативен, кроме черкесо-гаев, многие жители Армавира начала ХХ в. родились далеко от Кубани, или в лучшем случае были армавирцами во втором поколении. Они в значительной мере несли свой образ мира, видя в бурно развивающемся Армавире, прежде всего, возможность разбогатеть. Это уже для нас - их потомков - он стал городом, от которого мы ведём отсчёт всех наших дорог, он стал местом, где похоронены наши деды и прадеды, тем местом, с которым мы соотносим себя всю жизнь.

В этнокультурной обособленности сформировавшихся в Армавире к началу ХХ в. общин мы склонны видеть обратную сторону относительно бесконфликтного сосуществования здесь представителей разных народов.

В начале вводной части мы неслучайно привели образ "многослойной" Трои. Исследование истории Армавира привело нас к осознанию того, что (как минимум) в досоветский период Армавир в этно- и социокультурном плане напоминал своеобразный пирог,

где каждый слой имел свою толщину, консистенцию и вкус. Он был своеобразной "Троей", слои которой не были разделены во времени, а как бы сосуществовали в общем настоящем. И одним из таких слоёв был "немецкий Армавир".

Российские немцы занимали достойное место в истории Армавира с самого её начала (мы скажем об этом в отдельной главе), однако заметной частью обитателей селения они становятся только концу XIX в.

Мощные миграционные потоки, наполнившие Кубань новопоселенцами, в поисках лучшей доли рискнувшими оставить насиженные места, берут свои истоки в 1860-х гг. Поначалу слабое и чуть заметное движение на юг, в 1870 - 1880-е гг. превращается в настоящую полноводную реку. Сказочно богатые южные пашни манили к себе задыхавшихся от малоземелья крестьян Центральной России, Малороссии и Поволжья.

С 1882 по 1897 г. население Кубанской области выросло более чем в 1,8 раза - с 1 049 742 до 1 918 881 чел. Велико- и малороссияне во множестве устремившиеся на Кубань, составили основную и самую многочисленную часть нового населения, предопределив тем самым контуры и цветовую гамму этнокультурной карты нашего региона на последующие десятилетия. Численность этих этнических групп с 1882 по 1897 гг. возрастает на 186% - с 926 050 до 1 725 555 чел. В сравнении с ними, миграция на Кубань немецких переселенцев выглядит слабым ручейком, а их число представляется незначительным. Но это только на первый взгляд.

Действительно, что такое 20 778 чел. в сравнении с едва ли не двумя миллионами? А именно таким было соотношение немецкого и восточнославянского населения Кубанской области в 1897 г. При этом, кроме русских, по своей численности немцев превосходили только автохтоны региона - черкесы (38 488 чел.) и карачаевцы (26 877), да и те, как мы видим, незначительно. Темпы роста немецкого населения Кубанской области с 1882 по 1897 гг. почти на 20% превысили этот же показатель у русских, составив примерно 205%.

Почему же именно Армавир, как одно из мест проживания российских немцев на Кубани привлёк наше внимание? Попытаемся убедить читателя в актуальности нашего исследования, проанализировав рост численности немцев среди жителей города с помощью короткого ретроспективного обзора. И начнём мы его с 1926 г.
– того года, когда была проведена довольно подробная перепись населения СССР, материалы которой позволяют судить нам о численности немецкого населения по отдельным населённым пунктам страны. Кроме того, у нас есть основания полагать, что к началу второй половины 1920-х гг. число немецких жителей Армавира достигает своей максимальной величины.

Итак, в 1926 г. в Армавире проживало 2 913 немцев, что составляло 4% от общей численности населения города. В этот период на Северном Кавказе только в немецком поселении Довсунском, что на Ставрополье, число немецких жителей, проживавших в одном населённом пункте, было больше, чем в Армавире.

Мы попытались взглянуть шире на место Армавира среди немецких городских общин СССР в 1926 г. Нами были приняты во внимание общины, пребывавшие в иноэтничном окружении. По этой причине из таблицы 1 были исключены такие города, расположенные в АССР Немцев Поволжья, как Бальцер 11 556 чел. немцев (94,4% общего населения города), Марксштадт 11 260 чел. (90,4 %), Зельман 5 500 чел. (88,5%). В таблице приведены сведения о наиболее многочисленных немецких городских общинах СССР в 1926 г.