Немецкая революция и сталинская бюрократия

Троцкий Лев Давидович

Нынешняя германская компартия гораздо сильнее, чем тогдашний союз Спартака. Но если сейчас появляется второе издание независимой партии, отчасти под тем же руководством, тем более тяжкая вина ложится на компартию.

Возникновение САП есть противоречивый факт. Лучше было бы, конечно, если б рабочие прямо вошли в компартию. Но для этого компартия должна была бы иметь другую политику и другое руководство. Исходить в оценке САП надо не из идеальной компартии, а из той, которая есть на деле. Поскольку компартия, оставаясь на позициях бюрократического ультиматизма, противодействует центробежным силам внутри социал-демократии, постольку возникновение САП

явилось неизбежным и прогрессивным фактом.

Прогрессивность этого факта, однако, чрезвычайно ослабляется центристским руководством. Если оно упрочится, то погубит САП. Мириться с центризмом САП ради ее общей прогрессивной роли значило бы ликвидировать этим прогрессивную роль.

Стоящие во главе партии соглашательские элементы, искушенные в деле маневрирования, будут всячески замазывать противоречия и оттягивать кризис. Но этих средств хватит только до первого серьезного напора событий. Кризис в партии может развернуться как раз в самый разгар революционного кризиса и парализовать ее пролетарские элементы.

Задача коммунистов – своевременно помочь рабочим САП очистить свои ряды от центризма и освободиться от руководства центристских вождей. Для этого надо ничего не замалчивать, не принимать добрые намерения за дела и называть все вещи своими именами. Но именно своими именами, а не вымышленными. Критиковать, а не клеветать. Искать сближения, а не отталкивать в грудь.

По поводу левого крыла независимой партии Ленин писал: «Бояться „компромисса“ с этим крылом партии – прямо смешно. Напротив, обязательно для коммунистов искать и найти подходящую форму компромисса с ними, такого компромисса, который бы, с одной стороны, облегчал и ускорял необходимое полное слияние с этим крылом, а с другой стороны, ни в чем не стеснял коммунистов в их идейно-политической борьбе против оппортунистического правого крыла „независимцев“. К этой тактической директиве и сегодня почти ничего прибавить нельзя.

Левым элементам САП мы говорим: «Революционеры закаляются не только в стачках и уличных боях, но прежде всего – в борьбе за правильную политику собственной партии. Возьмите „21 условие“, выработанное в свое время для принятия новых партий в Коминтерн. Возьмите работы левой оппозиции, где „21 условие“ применены к политическому развитию последних 8 лет. В свете этих „условий“ откройте планомерное наступление на центризм в собственных рядах и доведите дело до конца. Иначе вам не останется ничего другого, кроме мало почетной роли левого прикрытия центризма».

А дальше? А дальше – лицом в сторону КПД. Революционеры вовсе не стоят посредине между с.-д. и компартией, как хотелось бы Розенфельду и Зейдевицу. Нет, социал-демократические вожди представляют агентуру классового врага в пролетариате. Коммунистические вожди – путаные, плохие, неумелые, сбитые с толку революционеры или полуреволюционеры. Это не одно и то же. Социал-демократию надо разрушить. Коммунистическую партию надо исправить. Вы говорите, что это невозможно? А разве вы пробовали серьезно взяться за дело?

Именно теперь, именно сейчас, когда на коммунистическую партию нажимают события, нужно помочь событиям нажимом нашей критики. Коммунистические рабочие тем внимательнее прислушиваются к нам, чем скорее убедятся на деле, что мы ищем не «третьей партии», а искренне стремимся помочь им превратить существующую компартию в подлинного вождя рабочего класса.

– А если не удастся?

– Если не удастся, это почти наверняка означало бы в данной исторической обстановке победу фашизма. Но перед большими боями

революционер спрашивает не о том, что будет, если не удастся, а о том, как сделать, чтобы удалось. Это возможно, это осуществимо, следовательно – должно быть сделано.

X. ЦЕНТРИЗМ «ВООБЩЕ» И ЦЕНТРИЗМ СТАЛИНСКОЙ БЮРОКРАТИИ

Ошибки руководства Коминтерна и, тем самым, немецкой компартии относятся, по фамильярной терминологии Ленина, к разряду «ультралевых глупостей». И умные люди могут делать глупости, особенно в молодом возрасте. Но этим правом, как советовал еще Гейне, не следует злоупотреблять. Если же политические глупости определенного типа делаются систематически, в течение длительного времени, притом в области важнейших вопросов, то они перестают быть просто глупостями, а становятся направлением. Что же это за направление? Каким историческим потребностям оно отвечает? Каковы его социальные корни?

Ультралевизна имеет в разных странах в разные эпохи разную социальную основу. Наиболее законченными выражениями ультралевизны являлись анархизм и бланкизм и различные их сочетания, в том числе и позднейшее: анархо-синдикализм.

Социальной почвой этих течений, распространявшихся преимущественно в латинских странах, являлась старая классическая мелкая промышленность Парижа. Устойчивость ее придавала несомненную значительность французским разновидностям ультрарадикализма и позволяла им до некоторой степени идейно воздействовать на рабочее движение других стран. Развитие во Франции крупной промышленности, война и русская революция разбили позвоночник анархо-синдикализма. Отброшенный назад, он превратился в низкопробный оппортунизм. На обеих своих стадиях французский синдикализм возглавляется одним и тем же Жуо: времена меняются, и мы вместе с ними.

Испанский анархо-синдикализм сохранял свою видимую революционность только в обстановке политического застоя. Поставив все вопросы ребром, революция заставила анархо-синдикалистских вождей сбросить с себя ультрарадикализм и обнаружить свою оппортунистическую природу. Можно твердо рассчитывать на то, что испанская революция изгонит предрассудки синдикализма из их последнего латинского убежища.

Анархистские и бланкистские элементы входят и во всякие иного рода ультралевые течения и группировки. На периферии большого революционного движения всегда наблюдаются явления путчизма и авантюризма, носителями которых являются то отсталые, нередко полуремесленные слои рабочих, то интеллигентские попутчики. Но такого рода ультралевизна не поднимается обычно до самостоятельного исторического значения, сохраняя чаще всего эпизодический характер.

В исторически запоздалых странах, которым приходится совершать свою буржуазную революцию в обстановке развитого мирового рабочего движения, левая интеллигенция вносит нередко в полустихийное движение масс, преимущественно мелкобуржуазных, самые крайние лозунги и методы. Такова природа мелкобуржуазных партий, типа русских «социалистов-революционеров», с их тенденцией путчизма, индивидуального террора и пр. Благодаря наличию коммунистических партий на Востоке, самостоятельные авантюристские группировки вряд ли поднимутся там до значения русских социалистов-революционеров. Но зато молодые коммунистические партии Востока могут включать в себе самих элементы авантюризма. Что касается русских эсеров, то под влиянием эволюции буржуазного общества они превратились в партию империалистской мелкой буржуазии и заняли по отношению к Октябрьской революции контрреволюционную позицию.