Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945
Шрифт:
Под холодным дождем и по развороченным дорогам 20 октября мы двинулись в направлении Ростова-на-Дону. Главный удар наносился 14-й танковой дивизией и моторизованной дивизией «Лейбштандарт», входивших в III моторизованный корпус Макензена. Я безучастно смотрел на остатки русского батальона на обратном склоне высоты у Самбека. Я уже больше не мог читать карту. Буквы расплывались перед моими глазами. Слабость и тошнота мучили меня до такой степени, что пришлось просить дивизионного командира, чтобы меня сменили. Четырех месяцев боев в России хватило для того, чтобы приковать меня к постели. Я больше не годился для боевых действий. Временное командование батальоном взял на себя гауптштурмфюрер
Я вернулся в Таганрог, когда уже стемнело. Меня положили в полевой госпиталь с желтухой и дизентерией, сопровождавшейся тошнотой. Тогда свирепствовала эпидемия дизентерии, и она опасно ослабила фронт. Полноценных германских полков и дивизий уже больше не было. Восточный фронт удерживался слабыми остатками некогда сильных боевых частей. Немецкие гренадеры вступали в тяжелейшую битву за время своего существования – они были обескровлены и не готовы к ней. Они видели надвигающееся бедствие широко раскрытыми глазами, выполняли свой долг и ни секунды не сомневались в этом. Они верили в необходимость самопожертвования.
Я покинул полевой госпиталь спустя почти две недели. Я еще довольно слабо держался на ногах, но доложил о прибытии в часть, после чего без особых церемоний был переведен командиром в офицерский резерв и должен был находиться при штабе дивизии. К этому времени дивизия «Лейбштандарт» перешла к обороне к западу от Ростова. Она тесно взаимодействовала с 13-й и 14-й танковыми дивизиями и отбивала все удары советских войск. Район операций III корпуса пролегал через голые поля, и жестокий холод выморозил землю, сделав ее твердой как камень. Было невозможно вырыть окоп или даже оборудовать приемлемую позицию. Погода стала нашим самым жестоким противником.
Мой батальон занял оборонительные позиции и вел боевые действия против 253-й русской дивизии под командованием полковника Охатского, сформированной только в августе на Северном Кавказе. Дивизия была набрана из кубанских казаков, которые не слишком любили советскую власть.
В мое отсутствие батальон стал еще слабее; особенно ощущался недостаток офицеров. 2-й ротой 1-го разведбатальона СС командовал оберштурмфюрер СС Ольбутер. Он получил ранение, однако отказывался покидать свою роту. 3-я рота 1-го разведывательного батальона была поражена дифтерией в тяжелой форме, что еще больше ослабило боеспособность батальона. 1 ноября возле населенного пункта Александровский был ранен оберштурмфюрер СС фон Бюттнер.
Вместе с командиром дивизии я навестил 2 ноября в Александровском своих старых товарищей и присутствовал на вручении Рыцарского креста Герду Бремеру. С удовлетворением я отметил неподдельную радость мотоциклистов в связи с награждением Бремера. Рота заслужила это признание ее достижений.
Мороз сменялся дождем. Вода накапливалась в окопах и в глубоких дорожных колеях и все время заливалась в форменную одежду. Автомобили, пушки и танки увязали в грязи. Гренадеры шли в ней по колено. Снабжение стало почти невозможным и могло обеспечиваться только гужевым транспортом. Машины ползли как черепахи. Потребление горючего и потери боевой техники не соответствовали результатам. Армия утопала в грязи. Потери из-за болезней бесконечно возрастали. Период морозов начался уже в середине ноября. Нам приходилось одну за другой выковыривать из грязи вмерзшие машины и разогревать двигатели, используя дополнительные средства. Мы стали армией-калекой.
Как раз в это время я присутствовал на очень важном совещании в командном пункте в Лаханове. Оно касалось важной роли нефти. Присутствовали генерал-полковник фон Клейст, генерал фон Макензен, Зепп Дитрих и несколько
Военнослужащие более низких званий молча слушали, когда приводились цифры производства и потребления нефти, обсуждались потребности в ней экономики и армии. У нас не было необходимых данных и опыта для того, чтобы дать оценку этих выступлений.
Однако с военной точки зрения дело обстояло иначе. Все предостерегали от наступления на Ростов, указывая на большие потери в частях и к тому же на то, что армия была просто не готова к такой операции. Дивизии были обескровлены, недоставало боевой техники, из рук вон плохо обстояло дело с зимней форменной одеждой, необходимой для ведения зимней кампании. Меховые полушубки и шапки доставлялись из Мариуполя с огромными трудностями. Германских солдат невозможно было отличить от русских уже на расстоянии 100 метров. Состояние здоровья военнослужащих также оставляло желать лучшего. Командиры подразделений, частей и соединений оценивали ситуацию с абсолютной точностью, когда говорили: «Мы атакуем, мы возьмем Ростов и будем преследовать советские войска за Доном, но мы не сможем надежно защитить захваченный город».
В середине ноября 11 солдат 2-го батальона 1-го пехотного полка СС были найдены в выгребной яме здания НКВД в Таганроге. Они попали в плен в сентябре и, судя по показаниям гражданского населения, были брошены в яму чекистами живыми.
Решение о наступлении на Ростов было принято 14 ноября. (Немцы наступали на Ростов с 5 ноября. – Рей.) Главный удар должна была наносить с запада моторизованная дивизия «Лейбштандарт», а также 13-я танковая дивизия, с севера – 16-я танковая дивизия. Атака должна была начаться 16 ноября. Однако ее пришлось отсрочить на день, потому что вследствие жестоких морозов не было достаточного количества готовых к операции танков и бронемашин. Мой батальон наступал по дороге через Султан-Салы и сразу же попал под сильнейший заградительный огонь на сильно заминированной и укрепленной местности. Каждую пядь земли приходилось отвоевывать, прилагая беспрецедентные усилия при температуре минус 30 градусов по Цельсию. Дорога на Ростов была отвоевана лишь благодаря исключительному упорству эсэсовцев.
Мои солдаты впервые воевали без меня и вели, пожалуй, тяжелейшие из боев, в которых когда-либо участвовали. Ожесточенные бои развернулись по всему фронту вокруг Ростова. Атакующие дивизии несли тяжелые потери, сражаясь на сильно укрепленной и заминированной местности. Герд Пляйс, бравый командир 1-й роты 1-го разведывательного батальона СС, потерял обе ноги и умер по дороге в полевой госпиталь. Фриц Витт сражался бок о бок со своими гренадерами. Генерал-полковник фон Макензен демонстрировал блестящий пример настоящей прусской доблести. Терпеливо, собрав всю волю в кулак, руководимые им войска III моторизованного корпуса продолжали шагать по снежным сугробам и шли в атаку вместе с «Лейбштандартом».
Гренадеры и генералы шли на штурм плечом к плечу по обледенелым полям под Ростовом. Контратакующие Т-34 смяли легкие противотанковые орудия 60-й моторизованной дивизии и угрожали прорывом, но затем встали, объятые пламенем, под огнем 88-мм зенитных орудий. Слезы ярости бежали по лицам артиллеристов легких 37-мм противотанковых орудий; они были бессильны против стальных монстров. Немецкое 37-мм противотанковое орудие стало музейным экспонатом; его калибр уже больше не был достаточным для того, чтобы уничтожать средние (Т-34) и тяжелые (КВ) танки противника.