Немецкие шванки и народные книги XVI века
Шрифт:
Отсюда можно сделать три вывода. Во-первых, сколь велико мирское простодушие; ибо, как только нападет хворь или горе, многие сбиваются с прямого, истинного проторенного пути, не утруждая себя помышлением о Спасителе нашем Христе, предпочитая взывать к тому или другому святому, хотя Христос в главе 10 Евангелия от Иоанна говорит без обиняков отчетливыми словами: «О чем вы попросите Отца во имя Мое, то и сделает Он вам». А значит: «Я есмь путь, жизнь и истина, никто не приходит к Отцу иначе как через Меня». И в другом месте говорит Он, от Матфея, 11: «Приидите ко мне все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас». Во-вторых, нельзя не подивиться, сколь простодушен мир, когда кое-кто полагает, что может давать обеты, не выполняя их сам, а поручая выполнить их другому; нередко ведь случается одному нанять другого, чтобы другой прочел за него столько-то молитв, постился или совершал паломничество. Только таким способом ни от чего не отделаешься; иначе Адам
2
О том, как некто, терпя кораблекрушение, посулил святому Христофору большую восковую свечу
Достопочтенный, достохвальный, приснопамятный Эразм Роттердамский в одной из своих бесед описал, а также превознес ужасное кораблекрушение, так что поистине жуть берет, когда читаешь или слушаешь сие описание. Рассказывает он и о терпевших кораблекрушение или непогоду, среди коих упоминает и некоего по роду своих занятий, вероятно, купца.
Когда оный купец внял изрядным воплям и мольбам своих спутников: один взывал к святому Иакову, вверяясь ему, другой — к святому Николаю, третий — к святой Катерине Сиенской, — лишь немногие обращались к праведному мореплавателю, способному мгновенно заклясть ветер и море, — словом, терпя великое бедствие, каждый выискивал себе своего особливого святого. Так что, узрев, как сбрасывают с корабля всяческие грузы, как мачты ломаются, паруса рвутся, корабельщики отчаиваются и каждый подбирает себе бревно или доску, дабы предаться жестокому, бушующему морю, наш добряк тоже начал взывать громким голосом: «О ты, святой Христофор, помоги при сем кораблекрушении, дабы выбраться мне на сушу. За это обещаю поставить тебе восковую свечу величиной с твое изваяние в Париже в Высокой Церкви». Сей возглас повторил он неоднократно.
Наконец, один из его спутников молвил: «Не чрезмерны ли твои обеты, любезный друг? Поистине, если бы все твои друзья и родичи пожертвовали бы всё, что они имеют, и тогда, пожалуй, ты не был бы в состоянии приобрести столько воску». А тот, взывавший только что столь громогласно, шепнул своему попутчику на ухо: «Лишь бы святой Христофор помог мне выбраться на сушу, дружище, а там уж я с ним сговорюсь, авось он удовольствуется обыкновенной свечкой, даже и сальной, на худой конец». Ах, неотесанная простота! Святой Христофор, думалось ему, обладает достаточной силой, чтобы спасти его в море, способен внять его отчаянным воплям и мольбам, но не услышит слов, которые он шепнул на ухо своему попутчику. О бедный мир, что ты творишь!
3
О том, как некий поп похвалялся, что войдет в рай, сказав пять слов
В одном селе проживал бесноватый, придурковатый, распущенный, развратный, безбожный поп, чьи помыслы были устремлены скорее к трактиру, нежели к церкви, — словом, поп, коих в наше время, пожалуй, уже и не сыщешь. Сей поп усердно оберегал и стерег своих овец, чтобы они не претерпели какого-нибудь вреда; так что в летнее время он обычно валялся с ними в тени около трактира, а в зимнюю пору в теплой клети, чтобы не мерзнуть с ними в церкви.
Случилось однажды так, что другой сельский поп позвал его к себе на освящение храма, а был тот поп уже в годах и довольно дряхл. Пригласил он и других почтенных гостей, родных и знакомых, коим не слишком нравились разнузданные прибаутки нашего попа. Ибо тот, едва сев за стол, принялся сквернословить, крича, рыгая и улюлюкая, так что никто не мог и слова вымолвить. Стоило ему осушить стакан, кубок или кружку, как он начинал вопить громким голосом: «Ты, хозяин милый, наливай смелей!» При этом он подбрасывал свой столовый прибор и ловил его на лету. Так он безобразничал довольно долго, пока другие попы не начали сердиться. А тот, кто пригласил его, попытался образумить захмелевшего попа и сказал: «Ах, господин хороший, что вы такое надумали? Вы же пастырь вашей общины, и вам вверены души человеческие, как же вы ответите Господу Богу за свои деяния? Вы ведете такую дурную жизнь, что поистине совращаете своих духовных чад, подражающих вам и берущих с вас пример. Говорят же люди: каков пастырь, таково и стадо. Посему вам следует изменить ваш образ жизни, иначе вам грозит немалая опасность после вашей кончины» — «Ха-ха! — воскликнул поп, — мой Господь и Бог добр и милостив; если я на моем смертном одре
Тогда старый священник распростился со своим гостем и, чтобы тому чего-нибудь не попритчилось на обратном пути, дал ему в провожатые своего пономаря. А дорогу пересекал весьма глубокий ручей, через который был проложен узенький мосток, по такому-то мостку надо было пройти пьяному попу. Немудрено, что тот поскользнулся обеими ногами посреди мостка и плюхнулся в воду. Заметив, что спасать его некому, а вода уже попала ему в рот, начал он жалобно вопить: «Ты, хозяин милый, наливай смелей!» Ибо эти слова просились у него изо рта, и не мог он выговорить в последнюю минуту других пяти слов. Так утонул пьяный поп.
Поистине негоже распускать язык, да и не пристало поминать Бога в таких прибаутках и побасенках, как делал этот поп.
4
Как забеременел член городского совета
В городе под названием Фрейбург жил со своей женой богатый член городского совета, и за пятнадцать лет у них так и не родился ребенок; вот они и ссорились частенько, попрекая этим друг друга. Однажды жена наняла служанку, девицу весьма пристойного поведения, к тому же искушенную в домоводстве. А муж подумал про себя: «Моя жена винит меня в никчемности. Не проверить ли мне со служанкой, виноват я или нет, по крайней мере, хоть сомнения не будет». И он прилежно старался умаслить ее. Служанка прельстилась обильными гладкими реченьями и посулами своего хозяина и зачала от него ребенка.
А согласно городскому статусу член совета, замеченный в прелюбодеянии, лишался всех своих почетных преимуществ. И он подумал: «Как же быть? Если они пронюхают, мне придется худо». И он отправился к своему доктору, весьма смышленому, и открыл ему свои обстоятельства и опасность, грозящую ему. Доктор утешил его и сказал: «Беду можно предотвратить, не падайте духом! Идите домой, ложитесь в постель, притворитесь, будто у вас болит живот, через день пришлите мне жену с вашей мочой, а остальное предоставьте мне!»
Член совета поступил как ему велел доктор и на другой день прислал к нему жену со своей мочой. Доктор исследовал жидкость и усмехнулся. Испуганная женщина совсем приуныла, увидев, что доктор усмехается; она же полагала, что мужу ее очень худо. А доктор сказал: «Ваш супруг тяжко болен; у него пухнет живот, ибо он зачал ребеночка». Женщина удивилась: «Как это может быть, сударь? Что за шутки! Мой муж больнехонек». А доктор ответил: «Я говорю сущую правду; он забеременел». — «Сударь, — сказала женщина, — как это понимать? Такого не бывает». Доктор ответил ей: «У вас, у женщин, бывают разные прихоти, вы изощряетесь так и эдак, вот ваш муж и забеременел». Тут она покраснела и подумала в простоте душевной: «Не иначе…» И она взяла себя в руки и спросила доктора, как помочь мужу. Тот научил ее: «Наймите девицу, не согрешившую с мужчиной, и предоставьте ее своему мужу; девица тотчас же забеременеет». Женщина ответила: «Да ведь никакая девица не согласится». Тут доктор сказал: «А вы постарайтесь! Иначе ваш муж пропал. Тогда это неизбежно». И еще спросил доктор: «А что у вас за служанка?» Жена ответила: «Она такая скромница, слышать не хочет о таких вещах, не говоря о том, чтобы заниматься ими». Доктор сказал: «А вы попробуйте, дайте себе труд, пообещайте раскошелиться, чтобы спасти своего муженька. Заверьте ее, дескать, ребенка воспитаете как собственную плоть и кровь».
И женщина распростилась с доктором, поспешила домой к своей служанке и умоляла, заклинала ее согласиться. Девица ответила: «Любезная госпожа, вы считаете меня за таковскую? Сегодня же уйду из дома». Хозяйка снова осыпала ее мольбами и посулами, дескать, пусть только спасет жизнь хозяина, а уж ребенка-то она вырастит как своего, а ее самое снабдит богатым приданым и подыщет ей хорошего женишка. Служанка долго отнекивалась, но наконец уступила и легла с хозяином; тот выздоровел через несколько дней, а служанка затяжелела. Так что все удалось; хозяйка выполнила все, что обещала служанке, и все шло честь по чести. Но когда служанка слишком быстро родила, уже через двадцать недель, то есть за половину срока, хозяйка что-то заподозрила, снова отправилась к доктору и спросила: «Господин доктор, как же это служанка разродилась так быстро?» Доктор ответил: «Вы удивляетесь, любезная госпожа? А вы не подумали, что ваш муж носил ребенка двадцать недель и служанка тоже двадцать?» Тогда женщина сказала: «Воистину, это так», — поблагодарила доктора и простилась с ним. Через какой-нибудь год доктор встретил женщину, поздоровался с ней и усмехнулся; так повторялось не раз. И женщина решила: дело все же нечисто, снадобье-то с душком, как говорят.