Немецкие шванки и народные книги XVI века
Шрифт:
— А лучше ты ничего не мог придумать? — закричал на него пятый шильдбюргер. — Проваливай, я хочу быть городским головой! Vide. [140]
Я пикой своей хорошо владею, Хоть больше мотыгой работать… привык.— И только-то? — спросил седьмой, поскольку про шестого в итальянской рукописи никаких сведений нет. [141] — Ну, ты истинный городской голова. Только я тебя переплюну. Audi. [142]
140
Гляди (лат.).
141
Стр. 461. …в
142
Слушай (лат.).
— Как он рвется стать городским головой, — сказал восьмой, — но ему до этого далеко. Пожалуй, я им стану. Audi, conveni. [143]
Говорят, голова у меня дурна, Неправда, я шельма, каких… мало.— Пожалуй, этот тоже на должность не тянет, — сказал десятый. — Но послушайте лучше меня:
143
Слушай, соглашайся (лат.).
— Ты, верно, станешь головой! — сказал одиннадцатый. — Только почему мы, мужики, пики наши задом наперед носим. Попробую-ка я:
Чего мне долго рифмовать, Пойду я лучше… закусить.— Никто меня пока не превзошел, — заявил тринадцатый, — сейчас я скажу:
Кто рифмовать не научился, Того повесить я был бы… рад.— Долой такие присказки! — воскликнул четырнадцатый. — Поспорим, что я стану городским головой.
Хочу я быть городским головой, Поэтому я сюда к вам… явился.Много еще других присказок было произнесено, но в рукописи, мышами изглоданной, их уж не прочесть. Известно, что пока те, коих я назвал, и многие другие свои присказки выкладывали, бедный свинопас стоял поодаль ни жив ни мертв. Он боялся, как бы кто его стишок не сказал и его не обошел. И когда кто-нибудь случайно произносил одно-единственное словечко из его стишка, он пугался до смерти, и душа его уходила в пятки. Тут дошла очередь до него, он выступил вперед и сказал присказку своей жены, которую повторил до того чуть ли не тысячу раз, хотя получилось у него немножко не то:
— Вот все говорят, государи мои, Что нет скотины вкуснее свиньи, А я скажу, государи мои, Что нет умнее моей жены.Услыхав такое, советники воскликнули:
— Это уже на что-то похоже! А ведь у него и впрямь складно получилось!
Тотчас приступили к голосованию и, разумеется, выбрали городским головой свинопаса. Ибо все шильдбюргеры сочли, что этот уж сумеет ответить императору в рифму и поддержать компанию. Кроме того, он все же был должностным лицом, а не простым мужиком, как остальные.
Свинопас наш был оказанной ему честью
Глава восемнадцатая
КАК ГОРОДСКОЙ ГОЛОВА ХОДИЛ В БАНЮ И КАК ОН СЕБЯ ПРИ ЭТОМ ВЕЛ
Должность городского головы так вскружила нашему свинопасу голову, что он непрерывно упивался своей победой и каждые десять минут говорил жене: «Женушка, а ведь у меня получилось». И вот пожелал он, как ему теперь подобало, смыть с себя свиную грязь, пыль и прочие нечистоты, чтобы одеждой, речами, жестами и т. д. соответствовать своему новому достоинству. И потому решил в субботу отправиться в соседний город в баню. По дороге встретил своего знакомца, с которым прежде свиней вместе пас, а тот, не ведая о его избрании, возьми да обратись к нему запросто на «ты». Тут городской голова его на место поставил, сказав: «Ты не должен нам более тыкать, мы не те, что были прежде! Мы теперь — господин городской голова Шильды». — «Черт побери! — сказал его прежний знакомец. — Я же об этом ничего не знал. Господин городской голова, уж простите мне мою дерзость. Желаю счастья вашим подданным». — «Благодарствую, — ответил на это городской голова. — Невоспитанный, однако, народ живет по соседству с городом Шильдой. Другие правители, наши предшественники, разрешали им жить как они хотят, оттого они взяли себе много воли. Теперь-то мы ими займемся, все силы этому отдадим, ночей спать не будем, от забот не отдохнем, наведем здесь порядок, не будь мы господин городской голова».
Итак, господин городской голова продолжал свой путь и пришел в баню. Там он повел себя очень достойно, сидел, погруженный в серьезные мысли, считал что-то на пальцах, говорил сам с собою, а более ни с кем, так что те, которые его прежде знали, подивились такой перемене и решили, что одолела его меланхолия, ведь они не знали, что его выбрали городским головой и эта честь доставляла ему столько хлопот. Между тем он обратился к своему соседу по лавке и спросил: та ли эта лавка, на которой сидят обычно благородные господа. Сосед ответил коротко: «Та самая». — «Надо же, как я угадал! — сказал городской голова. — Верно, скамья сама почуяла, что я и есть городской голова Шильды».
И когда он так сидел и исправно потел, подошел к нему банщик и говорит: «Любезный друг, ежели вы голову уже помыли и вас растерли, то так и скажите; а ежели нет, я сейчас щелок принесу и вас хорошенько поскребу». Городской голова, который потел, погрузившись в глубокую задумчивость, ответил ему на это так: «Любезный банщик, сам не знаю, мылся я уже или не мылся. У таких людей, как мы, столько забот об общем благе, о правосудии и обо всем прочем, что мы таких мелочей просто не замечаем. А я к тому же должен еще думать, как мне ответить императору в рифму. Пойми меня правильно, я ведь как-никак городской голова Шильды». Такая речь, произнесенная очень серьезно, всех, кто был в бане, чрезвычайно насмешила, и принялись они хохотать, как самые настоящие дураки. Однако оставим пока городского голову в покое, пусть он еще попотеет.
Глава девятнадцатая
КАК ГОРОДСКОЙ ГОЛОВА ПОКУПАЛ ЖЕНЕ НОВУЮ ШУБУ И КАКИЕ В ТОМ БЫЛИ ПОМЕХИ
Благородная госпожа, супруга городского головы, не забывала время от времени напоминать ему про обещанную шубу. И было это справедливо, особенно ежели учесть, кем они оба были и кем стали: ведь столько лет он вынужден был пасти свиней, а ей все эти годы пришлось быть женой свинопаса. Так что он, который столь сильно пекся о справедливости, непременно должен был выполнить свое обещание и купить жене заслуженную ею шубу.
Поэтому, когда случилось ему, вступив в должность, вновь отправиться по важным делам в соседний город — уже после того, как он побывал там в бане, — госпожа его не позабыла в очередной раз напомнить о шубе, которую он обещал ей за то, что она помогла ему стать городским головой. Отсюда следует, что уж лучше женам сразу обещанное купить, чем вечно слушать их попреки и напоминания; ибо память у них хо-хо-хорошая, как сказал один шильдбюргер, который желал быть писцом, но не умел ни читать, ни писать, ни говорить без заиканья. Но извините меня за задержку, любезные шильдбюргеры, просто я по-по-поперхнулся.