Немедленно измениться

Кришнамурти Джидду

Посетитель: Такое разделение существует не только внутри ума. В чувствах оно даже сильнее. Мусульмане и индуисты не просто считают себя отдельными, они чувствуют себя отдельными; именно чувство по-настоящему создает им отдельность и заставляет уничтожать друг друга.

Кришнамурти: Совершенно верно: мышление и чувство суть одно; они были едины с самого начала; как раз это я и говорю. Итак, наша задача не в том, чтобы осуществить слияние воедино различных оторванных друг от друга частей, а в понимании ума и сердца, которые суть одно. Наша проблема не в том, как избавиться от классов или построить лучшую утопию, породить лучших политических руководителей или новых религиозных учителей. Наша проблема — это ум. Подойти к данному пункту не теоретически, а действительно его увидеть есть высочайшая форма разума. Ибо тогда вы не принадлежите к какому-либо классу или религиозной группе; тогда вы — не мусульманин, не индуист, не еврей, не христианин. Так что теперь у нас только один вопрос: почему ум человека производит разделение? Он разделяет не только свои собственные функции, создавая чувства

и мысли, но также отделяет «нас» от «них». Ум и сердце суть одно; не будем этого забывать. Помните это, когда мы станем употреблять слово «ум». Итак, наша проблема заключается в следующем: почему ум производит разделение?

Посетитель: Да.

Кришнамурти: Ум есть мысль. Вся деятельность мысли представляет собой разделение, разрыв. Мысль — это реакция памяти, мозга. Мозг должен реагировать при виде опасности, и это разумно; но тот же самый мозг стал в некоторой степени обусловленным, чтобы не видеть опасности разделения. Его действия бывают здравыми и необходимыми, когда они связаны с фактами. И он будет действовать точно таким же образом, когда увидит тот факт, что разделение и разорванность для него опасны. Это не идея, не идеология, не принцип, не понятие — все они суть проявления идиотизма, все они создают чувство отдельности — это факт. Чтобы видеть опасность мозг должен оставаться весьма бдительным и пробужденным — весь мозг, а не только какая-то отдельная его часть.

Посетитель: Как же это возможно — поддерживать весь мозг в состоянии пробуждения?

Кришнамурти: Как мы сказали, нет никаких «как»; существует только одно: видеть опасность; в этом все дело. Такая способность видеть не является результатом пропаганды или обусловленности; при ней видит весь мозг. Когда мозг полностью пробужден, тогда ум становится спокойным. Когда мозг полностью пробужден, тогда нет разорванности, нет отдельности, нет двойственности. Качество такого спокойствия чрезвычайно важно. Вы можете сделать ум тихим при помощи наркотиков и всевозможных искусственных приемов; но такой обман порождает всякие другие формы иллюзии и противоречия. Это спокойствие представляет собой наивысшую форму разума, который никогда не бывает личным или безличным, никогда не бывает вашим или моим. Оставаясь безымянным, он целостен и незапятнан. Он не поддается описанию, потому что не имеет качеств. Это — осознание, это — внимание, это — любовь, это — высочайшее. Мозг должен быть полностью пробужден, вот и все. Как человеку в джунглях необходимо быть невероятно бдительным, чтобы сохранить свою жизнь, так и в джунглях этого мира ему обязательно нужно оставаться чрезвычайно бдительным, чтобы жить со всей полнотой.

Глава XIX. КРАСОТА И ХУДОЖНИК

Посетитель: Хотелось бы знать, что такое художник. Где-то на берегу Ганга в маленькой тесной комнате сидит человек и ткет прекрасное сари из шелковой с золотом ткани, а другой в Париже в своей мастерской пишет картину в надежде на то, что она принесет ему славу. Еще дальше писатель искусно создает истории, разрабатывая старую как мир проблему мужчины и женщины; затем в каком-то другом месте ученый трудится в своей лаборатории, а техник из миллиона частей собирает ракету, чтобы она могла лететь на Луну. В это же время в Индии музыкант ведет крайне суровую жизнь, чтобы верно передавать чистейшую красоту своей музыки. Вот хозяйка дома готовит еду, вот поет гуляет в одиночестве по лесу. Разве все они не художники, каждый в своем роде? Я чувствую, что красота находится в руках любого человека, только люди этого не замечают. Мужчина, изготавливающий красивые платья или превосходную обувь, женщина, которая составила этот букет у вас на столе, — все они как будто выражают красоту в своем труде. Меня часто удивляет, почему происходит так, что в этом мире столь необоснованно важное значение приобрели художник, композитор, писатель, скульптор, то есть так называемые творческие работники, а не сапожник, не повар. Разве их труд также не бывает творческим? Когда вы рассматриваете все многообразие выражений того, что люди считают красивым, какое тогда место в жизни занимает подлинный художник, и кто будет этим подлинным художником?

Говорят, что красота — это самая сущность всей жизни. Разве вон то здание, которое считается столь прекрасным, не выражает эту сущность? Я был бы весьма признателен, если бы вы смогли подробно рассмотреть весь этот вопрос о красоте и о художнике.

Кришнамурти: Несомненно, художник — это человек, искусный в действии, не правда ли? Такое действие заключено в самой жизни, а не за ее пределами. Поэтому искусство в жизни и создает подлинного художника. Такое искусство может проявляться в течение нескольких часов в день, когда он играет на каком-нибудь музыкальном инструменте, пишет стихи, занимается живописью; оно может проявляться несколько дольше, если такой человек искусен в разнообразных сферах деятельности — подобно тем великим людям эпохи Возрождения, которые трудились в различных областях искусства и науки. Но несколько часов музыки или науки могут находиться в противоречии с остальной жизнью человека, которая протекает в беспорядке и смятении. Поэтому будет ли этот человек вообще художником? Человек, который артистически играет на скрипке и заботится лишь о своей славе, не интересуется скрипкой; он только эксплуатирует ее, чтобы стать знаменитым; для него «я» гораздо важнее музыки; то же самое справедливо и по отношению к писателю или художнику, мечтающему добиться известности. Музыкант отождествляет свое «я» с тем, что он считает прекрасной музыкой, а религиозный человек отождествляет свое «я» с тем, что считает возвышенным. Все эти люди обладают искусством в своих частных небольших полях деятельности, но они не обращают внимания на остальную часть обширного

поля жизни. Поэтому нам необходимо выяснить, что такое искусство в действии, в жизни, а не только в живописи, в литературе или в технике, равно как и вопрос о том, как человек может всю свою жизнь прожить с искусством и с красотой. Разве искусство и красота — не одно и то же? Может ли человек, независимо от того, является ли он художником или нет, наполнить искусством и красотой всю свою жизнь? Жизнь есть действие; и когда это действие порождает печаль, оно перестает быть искусным. Итак, может ли человек жить без печали, без трений, без ревности и жадности, без какого бы то ни было конфликта? Вопрос не в том, кто является художником, а кто нет; вопрос в том, способен ли человек, вы или кто-то другой, жить без мучений, без искажений. Конечно, было бы профанацией принижать великие творения музыки, скульптуры, поэзии, танцевального искусства, смеяться над ними — это значило бы не обладать искусством в собственной жизни. Однако художественность и красота, которые и есть искусство в действии, должны проявляться в продолжение всего дня, а не только несколько часов в день. Это и будет подлинным вызовом жизни, не просто задача — виртуозно играть на рояле. Вы должны прекрасно играть на нем, коль скоро вообще взялись за это дело; но это не все. Такой образ действия был бы похож на возделывание лишь небольшого уголка обширного поля. Нас же касается целое поле, и это поле есть жизнь. А мы всегда поступаем по-другому: мы пренебрегаем целым и сосредоточиваемся на обрывках, принадлежащих нам или другим людям. Художественность состоит в том, чтобы находиться в состоянии полного пробуждения, а потому быть искусным в действии во всей жизни; и это есть красота.

Посетитель: А что вы скажите о рабочем на фабрике или о конторском служащем? Будет ли такой человек художником? Разве его работа не делает всякое искусство невозможным, разве она не омертвляет его до такой степени, что ему становится недоступным какое-либо иное умение? Разве он не обусловлен своей работой?

Кришнамурти: Конечно, обусловлен. Но если он пробудится, он или оставит свою работу, или так ее преобразит, что она станет художественной. То, что важно, — не работа, а пробуждение по отношению к работе. То, что важно, — это не обусловленность работой; важно пробуждение.

Посетитель: А что вы понимаете под словом «пробуждение»?

Кришнамурти: Пробуждают ли вас только обстоятельства, вызовы, какие-нибудь несчастья или радости? Или существует состояние пробуждения без какой-либо причины? Если вы пробуждены некоторым событием, некоторой причиной, тогда вы от чего-то зависите, будь то наркотик, половая жизнь, музыка или живопись, тогда вы позволяете себе погрузиться в сон. Поэтому всякая зависимость есть конец искусства, конец художественности.

Посетитель: Что это за другое пробужденное состояние, не имеющее причины? Вы говорите о каком-то состоянии, где нет ни причины, ни следствия. Может ли иметь место состояние ума, которое не является результатом определенной причины? Я этого не понимаю, потому что, несомненно, все, что мы думаем, все, что мы такое, суть результаты некоторой причины. Существует бесконечная цепь причины и следствия.

Кришнамурти: Эта цепь причины и следствия бесконечна, ибо следствие становится причиной, а причина порождает дальнейшее следствие и так далее.

Посетитель: Тогда какое же действие существует вне этой цепи?

Кришнамурти: Все, что мы знаем, это действие с причиной, с мотивом, которое представляет собой некоторый результат. Все действия проявляются во взаимоотношениях. Если взаимоотношения основаны на причине, они суть хитрые приспособления и неизбежно ведут к другой форме отупения. Любовь — вот единственное явление, которое не имеет причины, которое свободно; это и есть красота, умение, искусство. Без любви нет никакого искусства. Когда артист играет прекрасно, нет никакого «я»; существует любовь и красота; и это искусство. Это и есть умение, искусство в действии — отсутствие «я». Искусство представляет собой отсутствие «я». А когда вы пренебрегаете целым полем жизни и сосредоточиваетесь лишь на небольшой его части, вы все еще живете неумело, каким бы значительным ни было отсутствие «я», а потому вы не художник в своей жизни. Отсутствие «я» в жизни — это любовь и красота, которая приносит свое собственное умение. Это и есть величайшее искусство: жить с умением во всем поле жизни.

Посетитель: Боже мой! Как же мне это сделать? Я понимаю, чувствую это в своем сердце; но как мне удержать такое чувство?

Кришнамурти: Нет способа удержать его, нет способа питать или практиковать. Можно только видеть его; а видеть — величайшее из всех искусств.

Глава XX. ЗАВИСИМОСТЬ

Посетитель: Мне хотелось бы понять природу Зависимости. Я обнаружил, что нахожусь в зависимости от очень многих вещей — от женщин, от различных видов развлечений, от хорошего вина, от жены и детей, от своих друзей, от того, что говорят люди. К счастью, я более не нахожусь в зависимости от религиозных зрелищ; но я продолжаю находиться в зависимости от книг, которые читаю ради получения стимулов, от интересных разговоров. Я вижу, что и молодежь также находится в зависимости, может быть, не в такой сильной, как я; однако у них имеются свои особенные формы зависимости. Я был на Востоке и видел, в какой зависимости от гуру и от семьи находятся там люди. У них традиция имеет гораздо большее значение, ее корни там глубже, чем здесь, в Европе, и, конечно, гораздо глубже, чем в Америке. Но все мы как будто зависим от чего-то, от какой-то опоры, не только физически, но гораздо сильнее во внутреннем смысле. Поэтому мне интересно узнать, возможно ли вообще стать действительно свободным от зависимости, должен ли человек быть свободен от нее?