Немезида (пер. Ю.Соколов)
Шрифт:
– Честно говоря, эта мысль время от времени приходит мне в голову.
– Понимаешь, я не гожусь для такого поручения. Во-первых, мы с тобой слишком близки, чтобы они мне доверяли. Не сомневаюсь, что за мной тоже следят и тщательно анализируют. Но пока я привязан к тебе…
– Крайл, какой ты бесчувственный! Неужели можно шутить такими вещами?
– Я не шучу, просто пытаюсь смотреть на вещи реально. Если я наскучу тебе, то выпаду из обоймы. Приунывшая Тесса будет уже не такой усердной, и тогда меня сразу уберут и на освободившееся место пристроят другого. В конце концов им нужно, чтобы ты была довольна – мои чувства им безразличны. Другой причины я не вижу. Такая вот схема – логично, правда?
Уэндел
– Не волнуйся. Я успела слишком привыкнуть к тебе, чтобы ты мне вдруг надоел. В молодости, когда кровь была горячей, мне, конечно, приходилось бросать мужчин, но теперь…
– Неохота?
– Думай как хочешь. По-твоему, я не могу любить?
– Отчего же. Хладнокровная любовь – своего рода отдых. Но по-моему, сейчас не время говорить об этом. Давай-ка лучше побеседуем о Коропатском и его отношении к твоей работе.
– Это я уж как-нибудь переживу. Я хочу поговорить о другом. Только что я тебе сказала, что земляне не ощущают пространства.
– Да, помню.
– Вот и твой Коропатский совсем-совсем не ощущает его. Он сказал, что нам придется лететь к Звезде-Соседке на поиски Ротора. А как? Часто, обнаружив астероид, мы тут же теряем его, не успев даже вычислить орбиту. А знаешь, сколько времени нужно, чтобы найти пропажу – и это при нашей-то современной технике и приборах? Не один год. Пространство вокруг звезды огромно, а Ротор – такой маленький.
– Ты права, но астероид приходится искать среди сотни тысяч подобных ему – Ротор же должен быть единственным объектом возле Звезды-Соседки.
– Кто тебе сказал? Даже если она не обладает планетной системой в привычном смысле этого слова, крайне маловероятно, что вокруг нее не окажется каких-нибудь других объектов.
– Да, но это просто космический мусор – наподобие наших астероидов. Ну а Ротор – живое поселение, он будет испускать свет, который легко заметить.
– Если только они живы. А если нет? Тогда Ротор не отличишь от астероида, и обнаружить его будет невероятно сложно. Мы можем не справиться с этой задачей, сколько бы времени нам ни дали.
Фишер помрачнел.
Обняв его за плечи, Уэндел прижалась к нему и шепнула:
– Ну, дорогой, ты же все понимаешь. Нельзя обманывать себя.
– Я знаю, – глухо ответил Фишер. – Но они все-таки могли уцелеть. Ведь могли?
– Да, – ответила Уэндел несколько неестественным тоном, – и дай бог, чтобы так и было. Конечно, их можно обнаружить. По излучению. Но это не все.
– А что еще?
– Коропатский требует, чтобы мы привезли ему какое-нибудь доказательство того, что побывали именно на Роторе, – а как иначе доказать, что, проведя несколько месяцев в космосе, мы вернулись, побывав за несколько световых лет от Земли? И что же такое можно привезти, чтобы ни у кого не возникло сомнений? Предположим, мы обнаружим в пространстве бетонные или металлические обломки. Так ведь подойдет не любой из них. Просто металлический обломок не годится – ведь мы можем прихватить его с Земли. Предположим даже, что нам удастся отыскать что-нибудь особенное – ну, такое, что может быть только в поселениях – так ведь и это смогут посчитать подлогом. А вот если Ротор жив, если он еще существует, не исключено, что мы сумеем уговорить кого-нибудь из роториан вернуться с нами. Человека можно идентифицировать по отпечаткам пальцев, сетчатке, ДНК. Лучше выбрать такого, которого на Земле или других поселениях еще хоть кто-нибудь помнит. Коропатский настаивает на этом. Дескать, так поступил Колумб, привезя из Америки туземцев… Конечно, – Уэндел глубоко вздохнула, – мы не много сможем привезти назад, будь то люди или материальные свидетельства. Когда-нибудь у нас появятся корабли величиной с поселение. Первый звездолет будет небольшим и наверняка
– Мою дочь, Марлену, – сказал Фишер.
– А если она не захочет? Мы возьмем только добровольца. А им может оказаться один из тысячи, и не исключено, что такового вообще не окажется.
– Она захочет. Я поговорю с Марлевой и наверняка смогу убедить.
– А если ее мать будет не согласна?
– Я и с ней поговорю, – упрямо буркнул Фишер. – Уговорю как-нибудь.
Уэндел снова вздохнула.
– Крайл, прошу тебя, не фантазируй. Неужели ты не понимаешь, что твою дочь мы взять не сможем – даже если она захочет?
– Почему? Почему же?
– В момент отлета ей был только год, и она не помнит Солнечной системы. Ее никто не сможет узнать здесь. Едва ли в Солнечной системе сохранились хоть какие-то сведения о ней. Нет, нам придется выбрать человека средних лет из тех, кто хоть раз бывал в другом поселении, а лучше всего – на Земле. Помолчав, она твердым тоном продолжила: – Вот жена твоя могла бы подойти. Ты же говорил, что она училась на Земле! Об этом наверняка сохранились сведения, н ее будет легко идентифицировать. Но честно говоря, я бы предпочла не ее.
Фишер молчал.
– Крайл, извини, я не хотела тебя задеть, – робко сказала Уэндел.
– Только бы моя Марлена была жива, – медленно произнес Фишер. – Тогда посмотрим, что делать дальше.
Глава двадцать первая
Сканирование мозга
– Прошу прощения, – произнес Сивер Генарр, обращаясь к матери и дочери. Его длинноносое лицо выглядело виноватым, – Не успел я сказать Марлене, что у меня здесь не бывает особенных дел, как тут же начались неприятности с энергоустановкой и мне пришлось отложить нашу беседу. Думаю, теперь нашей невольной размолвке пришел конец, и мы не будем уделять ей большого внимания, Надеюсь, что все можно уже позабыть? Ну как, я прощен?
– Конечно, Сивер, – ответила Эугения Инсигна. Она была заметно встревожена. – Не скажу, что эти три дня были легкими для меня. Мне кажется, что с каждым днем опасность для здоровья Марлены увеличивается,
– А я совсем не боюсь Эритро, дядя Сивер, – возразила девочка.
Инсигна продолжала:
– Я не думаю, что Питт может предпринять какие-то действия против нас на Роторе. И он сам это знает, иначе зачем ему было посылать нас на Эритро?
– Попробую быть честным посредником и удовлетворить обе стороны, – проговорил Генарр. – Помимо того, что Питт может сделать открыто, он прекрасно умеет действовать чужими руками. Эугения, жди беды, если страх перед Эритро заставит тебя забыть об изобретательности и решительности Питта. Начнем с того, что, если ты возвратишься на Ротор вопреки его закону о чрезвычайном положении, он может либо засадить тебя в тюрьму, либо сослать на новый Ротор, либо просто вернуть назад. Ну а если вы останетесь на Эритро, я, конечно, не стану преуменьшать опасность – лихоманка вещь неприятная, даже если ее вирулентная форма уже исчезла. Эугения, я так же, как ты, не желаю подвергать Марлену риску.
– Да нет же никакого риска! – возбужденно прошептала Марлена.
– Сивер, наверное, нет необходимости разговаривать о Марлене в ее присутствии.
– Ты ошибаешься. Я хочу поговорить именно при ней. Мне кажется, она лучше нас с тобой знает, что надо делать. Ее рассудок принадлежит ей, она привыкла к себе самой, нам с тобой остается просто не вмешиваться.
Инсигна издала нечленораздельный звук, но Генарр непреклонно продолжал:
– Я хочу, чтобы она присутствовала, потому что хочу знать ее мнение.