Немезида

Нова Рина

Тенёв запустил голограф, проецируя изображения в центре аудитории, перед студентами, впрочем, многие всё равно использовали смартлеты и размещали уменьшенную копию проекции прямо перед собой – для удобства.

– Итак, начнём. Василий Комаров, он же Московский волк. Действовал в двадцать первом-двадцать третьем годах прошлого века. Тридцать три трупа. Одна и та же схема: предлагал потенциальной жертве какой-нибудь товар, уводил к себе и опаивал водкой, после чего душил. Сам он потом отмечал, что всё дело обычно занимало около получаса. Ночью он молился за убитых. Жертв его обычно обнаруживали обнажёнными, чаще в холщовых мешках.

Он или сбрасывал их в реку, или оставлял в заброшенных домах, или прикапывал. И кто он у нас?

И снова несколько рук. Тенёв намеренно выбрал ту, что поднялась наиболее неуверенно.

– Серийный убийца?

– Я в душе пою громче, чем ты отвечаешь. Давай, с чувством, с толком, с расстановкой. На что опиралась?

– Он нападал на тех, кто был готов что-то купить, то есть был при деньгах, а забирал всё, вплоть до одежды. Действовал цинично и расчётливо, к тому же молился за убитых, то есть… чувствовал вину? Ну, я рассуждала так.

– Молодец. Тоже можешь купить в столовой пирожок. Да, Комаров действительно не маньяк, но серийник.

Изображения сменялись на более чёткие, явно сделанные гораздо позже. Некоторые особо чувствительные затеняли линзы, чтобы не видеть детали, от которых начинало тошнить. Тенёв это не комментировал, понимая, что не многие из этих ребят останутся в профессии и пусть те, кто не готов, поймут это как можно раньше.

– Идём дальше. Наш следующий гость – Владимир Винничевский, он же Уральский монстр. Тридцать восьмой-тридцать девятый года прошлого века. Действовать начал в пятнадцать лет, заслужив себе звание самого молодого из ему подобных. Насиловал детей от двух до четырёх лет. Из восемнадцати жертв выжило десять. Выжило, как понимаете, условно – психика подобное переносит очень тяжело. Версии?

– Можно? Это явный маньяк! Действует исходя из иррациональных желаний, не получая выгоды. Психически нездоров!

– Верно. Но вам, молодой человек, пирожок не назначу. За ответ вне очереди.

По аудитории прокатилась волна смешков, а активист, недовольно фыркнув, откинулся на спинку стула. Тенёв любил взаимодействовать со студентами, но, как правило, не позволял им взять контроль над занятием.

– Идём дальше. Анатолий Сливко, он же Заслуженный мучитель. Шестьдесят четвёртый-восемьдесят пятый года прошлого века, около сорока детей стали участниками его экспериментов, семеро погибли. Он был учителем и руководителем кружка, имел большое влияние на детей и часто уводил их в лес, где подвешивал, растягивал верёвками, душил и много чего ещё. Подобные игры Сливко записывал на видеокамеру. Записей сохранилось много. И кто же он у нас такой?

Заметив среди поднятых рук того же активиста, что ответил в прошлый раз, Тенёв, усмехнувшись, указал на него же.

– Давай, гиперактивный, жги.

– Очень яркий пример маньяка. Нет выгоды, зато возбуждение от насилия и сохранение видеозаписей, которые он пересматривал, чтобы снова ощутить те же эмоции. Абсолютный псих!

– Хм. А про возбуждение я не говорил, – Тенёв ухмыльнулся. – Вы уже знакомы с делом Сливко, я прав?

– Изучал старые дела по профилю. Самые громкие.

– Хорошее занятие. Врага надо знать в лицо, – Тенёв довольно кивнул. – Ладно, я передумал: можешь всё-таки взять в столовой пирожок. А мы пока с вами рассмотрим ещё одного преступника. Точнее, на этот раз, преступницу.

Когда скучная теория переходила

в рассмотрение реальных дел и общение, студенты, как обычно, оживали. И многие даже отвлекались от своих занятий, особенно учитывая, что Тенёв не всегда спрашивал желающих – вполне мог выбрать кого-то просто так, наобум.

– Ирина Гайдамачук, она же Раскольников в юбке. Две тысячи второй-две тысячи десятый года. Семнадцать мёртвых старушек. Несмотря на страсть к алкоголю, действовала расчётливо: забивала бабушек молотком, меняла внешность и заметала следы. Ценности спускала всё на ту же выпивку. К слову, одна из бабушек даже выжила, так что нападений было восемнадцать.

На этот раз Тенёв выбрал одну из сидящих впереди девушек, а то они, кажется, уже устали тянуть свои руки.

– Это, очевидно, серийная убийца без явной мании. Действовала, руководствуясь алчными мотивами, а конкретно – выбирала не способных сопротивляться жертв и грабила, чтобы достать деньги на алкоголь. Хотя вы и попытались переключить наше внимание.

– Хорошо. Верно. Но ради всего святого, выражайся попроще. А то на твоих отчётах любое начальство заснёт.

Пока часть аудитории снова потонула в смешках над покрасневшей от смущения однокурсницей, руку поднял один из вечных молчунов. Тенёв кивнул, приготовившись слушать.

– Алексей Тимурович, а Немезида – серийник или маньяк?

– А это у нас кто? Не припоминаю такого прозвища.

– Тот, что утром ломанул Меркурий, – активист опять не сдержался. – Он по всем новостям с самого утра. Какой-то блогер назвал его «новой версией Немезиды», другие подхватили и понеслось. Теперь так и называют.

– Немезида, значит, – Тенёв демонстративно хмыкнул и, спрыгнув со стола, стал ходить по кабинету. – Он психопат.

– Но ведь Немезида убивает только преступников, по сути… Делает доброе дело? – раздался неуверенный девчачий голос с другой стороны, Тенёв не отследил, кому он принадлежал.

– Ты дура что ли? Он в любом случае убийца, – снова вмешался активист.

Тенёв несколько раз громко хлопнул в ладоши и звук эхом разнёсся по аудитории, заставив разгоревшееся обсуждение утихнуть.

– Немезида, если исходить из того, что о нём уже известно – садист с комплексом бога. Он убивает людей не только для возмездия за их поступки, как он говорит, он хочет славы, признания, поэтому он и вышел в эфир сегодня. Такие, как он, лезут на рожон, ярко вспыхивают и быстро сгорают. И восхищаться им не надо. Может, он и подаёт себя в красивой обёртке, но он такой же преступник, как и его жертвы, он не имеет никакого права лишать человека жизни. Даже самого плохого человека. Ваша задача охранять закон и порядок, а не поддерживать их нарушителей. Надеюсь, это понятно.

Глянув на время, он запустил следующую подборку снимков, и на сей раз они были подобраны куда тщательнее, показывали общие картины, но ни лиц, никаких деталей жертв – слишком велика была вероятность, что кто-то из студентов может оказаться связан с погибшими, и бередить старые раны Тенёв не хотел.

– Рассмотрим ещё одно дело. Можно сказать, совсем недавнее. Скорее всего, вы даже помните, как шли поиски… Иван Громов. Он же Подрывник. Конец две тысячи тридцать седьмого – начало две тысячи сорокового. Четырнадцать погибших, официально убийство ни одной из жертв не доказано, дело свели к доведению до самоубийства, причём лишь четверых женщин. Получил десять лет и всё ещё отбывает срок.