Немногие возвратившиеся
Шрифт:
От Черткова до наших позиций
Глава 28.
15 января
В 6 часов вечера 15 января поступил срочный приказ подготовиться к уходу из города через два часа.
Было уже совсем темно, когда меня послали к капитану Варение, ведавшему выдачей продовольствия. Он приказал получить двухдневный паек и сразу же идти к майору У, который в срочном порядке собирает офицеров.
Я побывал у майора, затем вернулся к Варенне, чтобы узнать детали. Все итальянцы, которые были в состоянии ходить, должны были построиться и приготовиться к маршу не позднее восьми часов. Немцы решили предпринять попытку
Итак, долгожданное подкрепление снова не пришло. И вообще, существовали ли эти новые немецкие позиции к западу от Черткова в действительности? Мы больше ни во что не верили. Все наши надежды основывались на звуках далекого боя, которые уж точно были чем-то реальным. Не могут же уши обмануть одновременно всех! Но вдруг это такой же окруженный гарнизон, как и наш, пытается вырваться из кольца? Подобную возможность тоже нельзя oсбрасывать со счетов. И еще одна мысль в большей или меньшей степени тревожила каждого. Мы собирались спасти свои собственные жизни, иными словами, жалкие остатки того, что не так давно было отличным армейским корпусом CSIR. Но как быть с двумя тысячами раненых и обмороженных, которые не могли ходить, а значит, были вынуждены остаться в Черткове - в госпитале, в лазарете и в многочисленных избах, разбросанных по всему городу?..
Мы с ними жили одной жизнью. Они испытывали те же надежды и терзались теми же страхами, что и мы, они сражались вместе с нами и, как и мы, страдали от убийственного климата, а теперь мы покидали их, оставляли в руках врага? Я старался не думать об этом.
* * *
Варенна приказал мне обойти все без исключения избы, в которых расквартированы солдаты из 30-й бригады, приказать людям срочно получить двухдневный паек и предупредить тех, кто может ходить, чтобы они были готовы "идти работать на позиции на несколько дней". Сбор назначался напротив дома Варенны. Из всех изб каждые два часа к нам должен был приходить посыльный, чтобы поддерживать связь.
Несколькими днями раньше мы составили подробный план нашей зоны, поэтому у меня не было никаких трудностей с обходом изб. Меня сопровождал сержант Мартано, заместитель командира моего взвода. Он как-то рассказал мне, что ему приснился странный сон, из которого становилось ясно, что 16 января произойдет важное событие. Теперь он вспоминал об этом и никак не мог успокоиться.
В некоторых избах солдаты 30-й бригады жили вместе с бойцами из других подразделений, и там уже знали новости. Все обсуждали наш уход из города, причем без добавления фразы "для работы на немецких позициях". С ее помощью Варенна хотел уберечь тех, кто не мог ходить, от отчаяния.
В последнем или предпоследнем доме я увидел Caporalino, маленького связиста из 2-й батареи, которому я помог в "Долине смерти". Он радостно приветствовал меня и тут же сообщил:
– Я не могу идти на работы, signor tenente, я ранен, вы же знаете.
– Послушай, - нахмурился я, - речь идет не о работах. Это совсем
– Да, сэр. Как скажете.
Больше я его не видел, но точно знаю, что он вернулся в Италию.
Закончив обход изб, мы вернулись к себе.
* * *
Мартано, которого послали в штаб узнать новости, вернулся и доложил, что там вовсю идет подготовка к отъезду. Если после разговора с Варенной я еще не был до конца уверен, что тревога не окажется ложной, то теперь тоже начал собираться. Один из солдат, который ушел вместе с Беллини, вернулся и рассказал, что в тот вечер немцы расстались со старой формой и облачились в новую.
* * *
Мы плотно поели и прочитали вечерние молитвы, благодаря которым (в этом я абсолютно убежден) наш дом остался невредимым, в то время как все соседние, в большей или меньшей степени, пострадали от обстрелов.
Затем мы натерли ноги мазью против обморожения и тепло оделись. У меня теперь имелась пара новых носков и отличная пара верхних теплых чулок гамаш, подарок от Валорци. Мучившая меня раньше проблема промокших ног была решена раз и навсегда. Еще у меня появилась пара армейских рукавиц, которые, если я их не надевал, по немецкой моде болтались на шнурке на шее.
Последние часы в избе мы провели спокойно лежа на тюфяках. Ординарцы затеяли приготовление макарон, но не успели завершить начатое: пора было уходить. Макароны остались русским.
Капитан Магальди, которого продолжала терзать головная боль, решил идти вместе со всеми.
* * *
Часы показывали начало восьмого. Я приказал своим людям одеваться и выходить строиться на дорогу перед избой. Что ждет нас теперь? Сумеем ли мы получить долгожданную свободу, которая все время маячила впереди, но в последний момент ускользала? Я мысленно попросил помощи у Господа.
Реджинато, мой ординарец, в Черткове всегда носил мой фотоаппарат на шее. Сейчас, увидев, что я сам взял аппарат, он с горечью проговорил:
– Вы решили нести его сами, signor tenente, потому что понимаете: мне не дойти...
– и он указал на свои обмороженные ноги.
– Что за чепуха!
– воскликнул я и протянул ему фотоаппарат.
– С чего ты взял, что не сумеешь дойти? Неси его, пожалуйста, если хочешь. Хотя нет, с какой стати я должен потакать глупостям? Я сам понесу аппарат.
Судя по его растерянному, грустному взгляду, я не убедил его.
И Реджинато действительно не дошел.
* * *
Когда люди построились, Антонини и я заняли место во главе колонны, и мы тронулись в путь. Снег громко скрипел под ногами. Мороз не стал долго ждать и немедленно принялся усердно трудиться над своими пленниками, проникая под одежду, кусая и щипая нас со всех сторон.
Капитан Магальди шел одним из последних, почти повиснув на руке своего ординарца Белладженте. Неожиданно он потребовал, чтобы его отвели обратно в дом. Он заявил, что не сможет идти. Как мы ни старались, было невозможно уговорить его сделать над собой усилие. Белладженте бегом вернулся в избу и заручился обещанием русского хозяина дома, что тот на следующий день доставит больного в госпиталь{16}.
В соседней избе остался младший лейтенант Сальвадор, уроженец Триеста, служивший в 62-м батальоне.