Немного героина для невесты Казановы
Шрифт:
Очнулась Марина уже на бульваре. Слезы высохли, осталась досада на себя за то, что не сдержалась. Теперь она еще и посмешище для всего института. Солнце заливало светом дорожку, деревья, спокойно прогуливающиеся парочки. На противоположной скамейке хорошо одетый беззаботный молодой человек пил пиво прямо из бутылки.
Марина заметила его сочувственный взгляд. Обычно она не терпела сочувствия мужчин, тем более посторонних. Но этот парень излучал такую доброжелательность, что Марина не удержалась и улыбнулась в ответ. Парень взмахнул бутылкой и произнес с легким иностранным акцентом:
— Хотите
— Я?.. Хочу.
Марина подошла к нему и села рядом. Парень протянул ей бутылку. Пиво оказалось сладким, тягучим и крепким. Марина даже немного опьянела. «Наверное, иностранцы кажутся нам такими симпатичными потому, что они совсем не похожи на нас», — подумала Марина, и слезы снова полились из ее глаз, когда она вспомнила о потерянной навсегда поездке в Италию.
— Это значит, что нужна еще одна бутылка пива? — спросил молодой человек и достал из кармана длинного серого шерстяного пальто из мягкой шерсти чистый носовой платок.
— Вы когда-нибудь были в Италии? — повернулась к нему Марина.
— Всего три раза. Два раза по службе, а один раз во время медового месяца. Мы провели его в Венеции. Правда, дела службы меня и там настигли. — В глазах симпатичного иностранца на мгновение показалась печаль, но тут же без следа исчезла. — Мою жену там убили.
Марину почему-то не возмутило то, что он рассказывает о смерти жены случайному человеку.
— Италия очень далеко от моей страны, так что всего три раза, — добавил незнакомец.
— Всего? — жалобно переспросила Марина. — А я ни разу не была. И не побываю.
— Ну что вы, не печальтесь, — мягко улыбнулся парень. Бывают такие места, куда попасть гораздо труднее, чем в Италию.
— Например? — Марина смотрела на этого человека во все глаза, и ей было так легко с ним, как будто они знакомы сто лет.
— Например, в счастливое прошлое. Ведь ваш друг не умер, а только обидел вас, я угадал?
— Он мне не друг больше, — сказала Марина голосом капризного ребенка.
— Вы помиритесь, и все будет хорошо.
Марина и впрямь чувствовала себя маленькой девочкой рядом с этим еще молодым, но так хорошо ее понимающим человеком. Она привыкла общаться с инфантильной артистической публикой, с беспомощным в трудных ситуациях Гошей, с драчливыми Юлькиными знакомыми. Приятное, давно забытое чувство защищенности обволакивало Марину и погружало все глубже в пучину какого-то младенческого счастья.
Но погружение было внезапно прервано самим же виновником. Он встал и подал руку Марине.
— Я советую вам взять такси и поехать домой. Примите ванну и ложитесь спать. А когда проснетесь, мир будет другим.
Мир уже казался Марине другим, когда она ехала домой. Она и не подозревала, что в нем существуют такие удивительные люди.
Марина будто под гипнозом сделала все, как сказал незнакомец.
Марина проснулась и со сладким удивлением вспомнила, что только что видела его во сне. Он вез ее на лодке в глубь безбрежного озера. Равномерный плеск весел сплетался в чарующую, неземную музыку, лицо нового знакомого скрывал туман. И только она одна в целом свете знала, что это он и что назад им дороги нет.
Неожиданно для самой себя Марина осознала, что способна влюбиться. А ведь она даже не знает его имени. Не знает, кто он и где живет.
Марина представила его освещенное солнцем лицо, когда он так терпеливо и искренне утешал ее, веселые и умные голубые глаза, блестящие светлые кудри, растрепанные теплым весенним ветром.
Он был красив, но совсем не так, как Гоша с его порывистой, болезненной красотой, черными спутанными волосами, вечно искривленными в ухмылке узкими губами, лихорадочным блеском глаз. В сравнении с этим парнем Гоша выглядит ребенком подземелья. Поэтом-декадентом, умирающим от чахотки и избытка гениальности. А люди такого типа, как ее новый знакомый, долго не стареют и даже в старости красивы. Марина поняла, как соскучилась по спокойным, нормальным людям, на которых можно положиться в трудную минуту.
Но таких людей вокруг нее нет, и, наверное, она сама виновата в этом.
Марина вспомнила, что так и не постирала замоченное вчера белье, и отправилась в ванную сражаться с краном.
Она любила стирать, причем руками. Равномерный шум воды, теплый пар, лимонный запах стирального порошка, на глазах исчезающие грязные пятна — все это успокаивало ее расстроенные нервы и подстегивало воображение. Она часто видела себя прогуливающейся где-нибудь среди тропических водопадов. Корзина для грязного белья в ванной комнате у Марины, как правило, пустовала.
Когда белье было выстирано, а наволочки и простыни аккуратно развешаны на балконе, Марина почувствовала прилив сил и желание прогуляться.
Часы показывали всего шесть вечера — время, когда многие из ее приятелей только завтракали.
Марина могла поехать в институтское кафе, где всегда кто-нибудь угощал всех вином в честь своей премьеры, выставки и так далее, но Марину тошнило от этой мысли. Она могла позвонить Юльке — у той всегда наготове был увлекательный план, но на Юльку она обиделась. Можно было отправиться в один из полузакрытых ночных клубов, где на входе стояли Гошины знакомые или знакомые его знакомых, и протанцевать всю ночь в свете лазерных прожекторов, но и этого Марине не хотелось. Ноги сами привели ее на Гоголевский бульвар.
По иронии судьбы на давешней скамейке, окруженный беспокойными пенсионерами, сидел Гоша. Он не просто сидел, а спал сидя. У Марины защемило сердце от жалости. Она бросилась к нему, стала дергать за воротник плаща, гладить по голове.
— Гоша, милый! Прости меня! Что с тобой? Пойдем отсюда скорее.
Игорь открыл глаза, но взгляд его был отсутствующим. Потом он узнал Марину и улыбнулся своей обычной рассеянной улыбкой, как будто с утра между ними ничего особенного не произошло.
Марина увидела приближающегося милиционера, призванного пенсионерами прекратить безобразие. Она схватила Игоря за руку и потащила изо всех сил. Наконец он пришел в себя, осознал грозящую ему опасность, подхватил Марину, и они, переглядываясь и задыхаясь от смеха, побежали в сторону Арбата. Как дети, играющие в казаков-разбойников.