Немного смазки
Шрифт:
Он замолчал, потому что Бертелли, пробормотав: "Простите", потянулся перед его носом за солонкой, привинченной к другому концу стола.
Отвинтив ее, Бертелли с солонкой в руке плюхнулся вниз и чуть не свалился на пол. От изумления он вытаращил глаза, вскочил, поставил солонку, выдвинул сиденье вперед, сел снова, сбил солонку со стола. Вспыхнув от стыда, поднял ее с таким видом, будто это не солонка, а большое ведро, посолил пищу и, чтобы привинтить солонку на прежнее место, закрыл телом весь стол. Наконец привинтил ее и, подняв
Глубоко вздохнув, Нильсен спросил его:
– Вы уверены, что хорошо посолили?
Трудный вопрос поставил Бертелли в тупик. Он нашел глазами свою тарелку, внимательно оглядел ее содержимое.
– Пожалуй, хорошо, благодарю вас.
Перестав жевать, Нильсен поднял глаза и, встретившись взглядом с Кинрадом, спросил:
– Что такое есть в этом парне, чего нет в других?
Улыбаясь до ушей, Кинрад ответил:
– Сам бы хотел понять, пытаюсь уже давно, но все безуспешно.
Лицо Нильсена осветилось подобием улыбки, и он признался:
– Я тоже.
Бертелли молча, сосредоточенно ел. Жевал он, как всегда, высоко подняв локти, а его рука неуверенно искала рот, мимо которого было просто невозможно пронести ложку.
Дотронувшись до экрана кончиком карандаша, Марсден сказал:
– Вот эта, по-моему, розовая. Но, может, мне это только кажется.
Кинрад нагнулся и стал вглядываться в экран.
– Слишком маленькая, ничего пока сказать нельзя. Прямо с булавочную головку.
– Значит, зря я надеялся.
– Может, и не зря. Возможно, цветовая чувствительность ваших глаз выше моей.
– Давайте спросим нашего Сократа, - предложил Марсден.
Бертелли стал рассматривать едва заметную точку, то приближаясь к экрану, то удаляясь от него, заходя то с одной стороны, то с другой. Наконец он посмотрел на нее, скосив глаза.
– Это наверняка что-то другое, - сообщил он, явно радуясь сделанному им открытию, - потому что наше Солнце оранжево-красное.
– Цвет кажется розовым благодаря флуоресцентному покрытию экрана, - с раздражением объяснил Марсден.
– Эта точка - розовая?
– Не разберу, - сокрушенно признал Бертелли.
– Ну и помощничек!
– Тут можно только гадать, она слишком далеко, - сказал Кинрад. Одного желания здесь мало - придется подождать, пока мы не окажемся немного ближе.
– Я уже сыт по горло ожиданием, - с ненавистью глядя на экран, сказал Марсден.
– Но ведь мы возвращаемся домой, - напомнил Бертелли.
– Я знаю. Это и убивает меня.
– Вы не хотите вернуться?
– недоумевающе спросил Бертелли.
– Слишком хочу, - и Марсден с досадой сунул карандаш в карман.
– Я думал, обратный путь будет легче хотя бы потому, что это путь домой. Я ошибся.
– А я могу, - гордо сказал Бертелли.
– Потому что надо. Если бы я не мог, я бы сошел с ума.
– Да ну?
– Марсден окинул Бертелли ироническим взглядом, и его нахмуренное лицо начало понемногу проясняться. Наконец у него вырвался короткий смешок.
– Сколько же времени вам бы для этого понадобилось?
Не переставая смеяться, он вышел из кабины управления и направился в столовую. Заворачивая за угол, он расхохотался.
– Что тут смешного?
– удивленно спросил Бертелли.
Оторвав взгляд от экрана, Кинрад внимательно посмотрел на него.
– Как это получается, что каждый раз, когда кто-нибудь начинает...
– Да, капитан?
– Нет, ничего.
Корабль мчался вперед, сотрясаясь: все его части и детали издавали стон.
Появился Вейл - его вахта кончилась, он шел в столовую. Он был невысокого роста, широкий в плечах, с длинными сильными руками.
– Ну что?
– Мы не уверены, - и Кинрад показал на точку, сиявшую среди множества ей подобных.
– Марсден думает, что это оно и есть. Может быть, он прав, а может, и нет.
– Вы не знаете?
– спросил Вейл, глядя на Кинрада и не обращая внимания на экран.
– Узнаем, когда придет время. Еще рановато.
– Запели по-новому?
– О чем это вы?
– резко спросил Кинрад.
– Три дня назад вы говорили нам, что теперь Солнце может показаться на экране в любой момент. Это подняло нам дух - а мы в этом нуждались. Я не привык распускать нюни, но должен сознаться: что-нибудь в этом роде было мне нужно.
– Он смерил Кинрада злым взглядом.
– Чем радужней надежды, тем сильней разочарование.
– А вот я не разочаровываюсь, - сказал Кинрад.
– Плюс-минус три дня пустячная погрешность, если учесть, что обратный путь длится два года.
– Да - если курс правильный. А у меня нет в этом уверенности.
– То есть вы думаете, что я не в состоянии дать правильные координаты?
– Я думаю только, что даже лучшие из нас могут ошибаться, упорствовал Вейл.
– Разве первые два корабля не отправились к праотцам?
– Не из-за навигационных ошибок, - с глубокомысленным видом вставил Бертелли.
Скривившись, Вейл уставился на него:
– Вы-то что смыслите в космической навигации?
– Ничего, - признался Бертелли с гримасой человека, у которого удаляют зуб мудрости, и кивнул на Кинрада.
– Но он смыслит.
– Да?
– Обратный маршрут был рассчитан покойным капитаном Сэндерсоном, сказал Кинрад, лицо которого начала заливать краска.
– Я проверял и перепроверял вычисления больше десяти раз, и Марсден тоже. Если вам этого мало, возьмите и проверьте их сами.