Немногое о многом
Шрифт:
стрелою промчался мимо
по коридору прямо.
Вот уже 10-я отметка -
этажерка-де аэратор.
Одна мысль терзала
трудягу Перевозченко.
Надо быстрее, срочно -
заглушить реактор.
ПОД КОЛПАКОМ У АТОМА.
Оператору на щит управления
из множества сигналов
аварийный поступил сигнал,
оператор отчётливо услышал
глухой, тупой удар.
Сработал
но в деформированных каналах
стержни застряли аварийно,
заблокированный автомат защиты
сработал слишком поздно.
Душа чувствует приближение беды -
напрасно будут все труды.
У нейтронов даже челюсти свело,
но ситуацию не спасло.
Атом сказал: "Спасибо всем
за блокировку трёх систем".
В активной зоне реактора началась
неуправляемая ядерная реакция,
началась ядерная война -
война нейтронов с ядрами урана.
Война набирала силу,
как снежная лавина.
Аварийно росла температура,
аварийно росло давление,
от тепловых, пароводяных ударов
лопались трубопроводы,
лопалась арматура.
Нервы сплелись в клубок -
сердце сжалось в комок,
нутром почувствовал оператор -
уже невозможно заглушить реактор.
На щите всё мигало, всё звенело,
как в лихорадке всё трясло.
Пугающе вспыхнула подсветка
шкал указателей-сильсонов.
В недрах активной зоны
началось плавление каналов.
Упал опрокинувшийся чей-то стул,
сверху нарастал непонятный гул.
На блочном щите управления
прекратились споры-разговоры.
В недоумении переглянувшись,
один на другого смотрели операторы.
Еле не сорвавшись с петель,
в щитовую открылась дверь.
В ожидании гробовой развязки,
как страх из детской сказки,
с грохотом и шумом
к операторам влетел Олег,
своим внешним видом
напугал у пульта всех.
"Оператор!
Срочно глуши реактор!
Там!.. в центральном зале!..
на "пятачке", на ядерном столе
свинцовые плиты биозащиты,
как всадники на лошадях верхом,
на метр вверх подпрыгивают!..
весь реактор ходит ходуном!"
Топтунов в растерянности,
чувствуя беду,
дважды нажал кнопку АЗ-5 -
включил защиту.
Напрасно старался оператор
заглушить реактор.
Устройство автоматики
ранее сработало,
но в деформированных
стержни заклинило.
Со скоростью приближающего
на всех парах поезда
нарастал непонятный гул,
приближалась непонятная беда.
Играли нервы, дрожали стены,
как живые мигали приборы.
Все, переглянувшись,
смотрели на начальника смены,
Акимов в недоумении
смотрел на приборы.
АВАРИЯ.
От взрыва - одного, второго...
здание резко пошатнулось,
как под бомбёжкой,
всё заходило ходуном.
Потухло освещение -
Аварийное загорелось.
Ещё толчок. Снова...
задрожало всё кругом.
Фейерверки, пыль и дым,
треск от коротких замыканий,
электро кабеля горят огнём.
Прошёл, какой-то миг и тишина.
Немая сцена - минута... две.
"Авария? Не может быть?
А может, началась ядерная война?"
И снова ватная тишина,
нарушаемая шипением пара
и звуками льющейся воды.
Конец всему!.. мелькнуло
в сознании каждого,
напрасно были все труды.
Запахло густым озоном -
в горле запершило.
САМИ ПОДОЖГЛИ, САМИ ПОЖАР ТУШИЛИ.
Внезапно распахнулась дверь
щитового блока
и из машинного зала влетел
закопченный, как зверь
старший машинист турбины
Вячеслав Бражник.
Всех ошарашил его крик.
"Пожар в машзале!
Вызывайте пожарную машину!" -
пронзительно крикнул он,
и бросился назад... в машзал -
в бешеную радиацию и в огонь.
Вслед за ним бросился Акимов,
а вскоре туда поспешил и Дятлов.
В машзале творилось невообразимое,
незабываемое и страшное.
Горело на нескольких отметках
и в нескольких местах.
Сверху через пролом крыши
опускался чёрный столб
радиографитной пыли и сажи,
накрывая беззащитных людей
смертельной радиацией.
О том, что это был графит,
стало известно лишь рано утром,
когда стало светло
и радиацию замерили прибором.
А на крыше гул и клекот
бушующего пожара,
ярко светилось ночное небо
от радиации, огня и жара.
Седьмую турбину завалило