Немой 1: охота на нечисть
Шрифт:
— Непременно достану, Никита Ильич! Вот Михей с Гнилого болота вернётся — отправлю его за саламандрами, — ответил ему Сытин.
— А Михей на Гнилое болото поехал? Ох, ты! Если б я знал — попросил бы чёрных грибов привезти хоть корзинку. А то водяник в седьмой камере без них есть не может. Прямо исхудал весь. Из бассейна не вылезает.
Ни хрена себе! У них тут что, камеры с бассейнами?
— Так кто же его заставлял девок соблазнять русалочьим житьём? Сам виноват, за дело сидит.
— За дело-то за дело, —
— Да привезёт Михей грибов, не забудет. Я ему говорил. А как Василиса твоя поживает? Не линяла ещё?
— Вылиняла уже. Привет тебе передаёт.
— И ты ей от меня привет передай. А шкуру её старую не вздумай сжечь. Высуши на чердаке и прибери.
— Непременно, — пообещал начальник темницы. — Ты чаю-то выпьешь, Василий Михалыч? А, может, водочки?
— В другой раз, Никита Ильич. Давай-ка, сейчас постояльца определим. И покормить его надо.
— Так это постоялец с тобой? А я думал — ты помощника завёл! Определим, конечно! Он у тебя кто?
— Перекидыш. Котом оборачивается.
— Котом? Вот это отлично! Так он мне заодно всех мышей переловит, пока сидит! А то мыши замучили, понимаешь! Велел поставить мышеловку — так в неё домовой из пятой камеры попал. Три дня в больничке пролежал. Камера не убрана! Непорядок. И знаешь, что я тебе скажу — тут начальник тюрьмы понизил голос, словно заговорщик. — Он, мерзавец, специально палец в мышеловку сунул! А ты чего молчишь, перекидыш? Наловишь мышей? А я тебе камеру с тёплой лежанкой, а?
— Немой он, Никита Ильич, — засмеялся мой провожатый.
— Немой? Как же тебя угораздило-то, а? Ну, пойдём, Немой!
Вдвоём они отвели меня в камеру.
— Значит, смотри, Немой, — сказал начальник тюрьмы. — Вот лежанка, как обещал. Вот стол и табурет. Здесь, в углу — когтеточка. О матрас когти не точить! Порвёшь — сам зашивать будешь. Обед сейчас принесут.
— Выдай ему двойной, — попросил Василий. — Наголодался парнишка.
— Выдадим, — согласился начальник тюрьмы. — Да, вот ещё что! Под кровать не гадить! Только в лоток!
Бля, они вообще охренели, что ли?!
Молчаливый тюремщик приволок мне обед — две охрененные порции жареного мяса с репой и горохом и гору чёрного хлеба. Начальство вышло, дверь захлопнулась. И я остался один.
Ох, я и жрал! Наевшись, расслабился на табурете и стал задумчиво смотреть на недоеденный хлеб. Хлеба было ужасно жалко. Но в желудок он не влезал. Проблема, бля!
От нечего делать, принялся рассматривать камеру. Нормальное помещение. Семь шагов в длину, пять — в ширину. Побольше десантной капсулы.
И тут я заметил, что из-под койки на меня внимательно смотрят два блестящих глаза.
Это была мышь. Крупная, величиной почти с крысу, которую я сожрал на помойке. Она, не отрываясь, глядела на меня, но вылезти из-под кровати не
Немой внутри по-прежнему молчал. Я почувствовал себя одиноко и решил подружиться с мышью. Взял хлеб, отломил кусочек и протянул ей.
Мышь торопливо пробежала через камеру, обнюхала хлеб и взяла его передними лапками. Съела, отряхнула крошки с усов и вежливо сказала:
— Спасибо!
Мышь посмотрела на меня и обиженно фыркнула.
— Я не понял. А ты почему не кричишь? Не удивился что ли?
Конечно, не удивился. Я просто охренел! Но краем сознания отметил, что эта мышь — мужского пола. Мыш, то есть.
— Поговорить не хочешь? — спросил мыш. — Темница, всё-таки. Скучно. А поговоришь — и легче на душе.
Легче, это точно. А если ещё и выпить — вообще взлетишь. Я бы сейчас граммов шестьсот засадил, чтобы успокоиться. И можно без закуски.
Я тяжело вздохнул и снова принялся за пантомиму. Жалобно замычал, показывая пальцем на рот.
— Немой? — понятливо спросил мыш. — Это ничего. Мелкую моторику надо развивать, тогда и речь вернётся. Вышивать любишь?
Ага! Крестиком, блядь!
Я помотал головой.
— Тогда лепить можно. Ну-ка, слепи что-нибудь из хлебного мякиша. А я пока тебе расскажу, что на воле делается. Скучаешь по воле?
Ну, так. Не успел соскучиться, вроде.
Чтобы не расстраивать мыша, я кивнул. Отщипнул хлебный мякиш и принялся катать в пальцах. Чем чёрт не шутит — может, и вернётся речь.
— Слушай, а почему от тебя котом пахнет? — спросил мыш.
Ответить я не успел. Что-то тяжелое со всей дури долбануло в стену камеры, и послышался дикий рёв!
В коридоре загрохотали торопливые шаги, словно мимо камеры скакал табун лошадей. Мужской голос пронзительно завопил:
— Зовите Сытина! Демоны темницу ломают!
В стену ещё раз долбанули, и кирпич пошёл трещинами.
Глава 3: Яйца колдуна
Несколько кирпичей от удара выпали из стены. Получилась неровная дыра. В эту дыру немедленно просунулась рогатая голова с оскаленной пастью! Голова обожгла меня взглядом безумных, налитых кровью глаз, распахнула пасть и торжествующе завопила. Из-за стены ответили дружным рёвом.
Блядь, да их там до хрена!
Кирпичи продолжали трескаться, из швов сыпались на пол куски раствора. Рогатая голова явно пыталась протиснуться в камеру. И уж точно не затем, чтобы поговорить о погоде.
Гориллу видели? А пьяную гориллу? А пьяную, охренительно злую гориллу с рогами?
Вот такая тварь и лезла в мою камеру.
— Демон! — запищал мыш и юркнул под кровать.
Мышу хорошо — его эта дура ловить не станет. А меня — запросто! Жопой чую.
Может, в кота превратиться? Немой, ты где там? В летаргию впал, что ли? Давай, превращайся!