Немой крик
Шрифт:
– Привет Ник, с тобой всё в порядке?
– Все хорошо, Лу, – ответила танцовщица, вздрогнув от неожиданности.
Хозяин клуба был бывшим борцом, и это не могли скрыть даже костюм и сорочка, которые он ежевечерне надевал на работу.
Клуб был его детищем, которое он создал на пустом месте. Однажды Лу привиделся высококлассный клуб, в котором приятные молодые девушки танцуют для развлечения посетителей. С самого начала в клубе было три правила, которые неукоснительно соблюдались как сотрудниками, так и гостями: никакой обнаженки, никаких домогательств
Для сотрудников существовало правило № 4 – никаких наркотиков. Владелец лично следил за выполнением первых трех, а ежемесячные медицинские осмотры закрыли вопрос, касающийся четвертого.
Эти принципы были единственным бизнес-планом Лу и концепцией его деятельности, так что он предпочитал быть для всех примером. Ни одна из тех девушек, которых знала Никола, не чувствовала себя некомфортно в его присутствии.
– Ты, девочка, сегодня сама на себя не похожа, – сказал он ей.
Никола захотелось соврать, но она слишком хорошо знала своего босса.
– Просто немного расстроена, Лу.
– Может быть, хочешь постоять за стойкой?
Никола покачала головой, а потом кивнула и глубоко вздохнула. Она никак не могла понять, чего же ей хочется.
Начальник жестом пригласил ее пройти в дверь за баром, и там, оказавшись в относительной тишине коридора, остановился. Мимо них протиснулась Мэри Эллен, бывшая модель из Сан-Диего. Подождав, когда она отойдет на безопасное расстояние, Лу спросил:
– Это как-то связано с твоей сестрой?
У Николы от удивления отвалилась челюсть.
– А ты откуда знаешь про Бет?
Лу посмотрел вправо и влево вниз по коридору.
– Знаешь, я не хотел ничего говорить, но она сегодня приходила ко мне…
– Она приходила сюда? – Девушка почувствовала, что во рту у нее пересохло.
– Требовала, чтобы я тебя отпустил, – пожал плечами хозяин бара. – Чтобы ты смогла заняться чем-то более значимым.
– Боже, только не это! – выдохнула Никола, почувствовав, что краснеет. Еще никогда в жизни она не испытывала такого унижения. – И что ты ей сказал?
– Что ты взрослый человек и в состоянии сама принимать решения.
– Спасибо, Лу. Мне очень жаль… Она еще что-то говорила?
– Ну да, обозвала меня последними словами и сказала, что я тебя эксплуатирую. То есть ничего нового, – мужчина закатил глаза в притворном изнеможении.
Никола громко рассмеялась. Этот смех был спасительным облегчением и хорошим противоядием напряжению, которое растекалось по ее телу.
Несмотря на очевидную беспечность шефа, она была в ужасе от того, что Бет рассказала об их семейных проблемах у нее на работе.
– Знаешь, Лу, что-то я сегодня не в себе… Может быть, разрешишь мне уйти домой?
Начальник с пониманием кивнул.
– Я только хочу сказать, что рад, что из вас двоих на меня работаешь именно ты. Твоя сестрица – дама, очень недовольная жизнью.
– Я знаю, – негромко согласилась с ним Никола, подумав про себя, что он даже не подозревает, какова Бетани в действительности.
Она направилась в раздевалку
– Да, и вот еще что, Ник…
Девушка обернулась.
– Будь осторожна. Мне показалось, что она здорово разозлилась на тебя.
Никола тяжело вздохнула, и ей повторно пришла в голову та же самая мысль: «Ты действительно совсем ее не знаешь».
Глава 32
– Кев, ты начинаешь, – распорядилась Ким.
Она уже рассказала коллегам о своем посещении места убийства Тома Кёртиса и о веточке кипариса, которую там нашла. Именно эта находка позволила объединить два убийства в одно дело.
Черис выполнила свое обещание, и пачку фотографий доставили в полицию в 6:30 утра. На белую доску был прикреплен аэрофотоснимок места раскопок.
Доусон встал и провел маркером линию от места первого раскопа до края снимка.
– Это жертва номер один. Хотя ее пол не был достоверно определен, нам кажется, что остатки одежды и бусины, обнаруженные рядом со скелетом, характеризуют последний как женский, и находится он в земле вот уже около десяти лет. Сейчас кости перевезены с места раскопок в лабораторию Китса и доктора Бэйта. Единственное, что мы знаем на этот момент наверняка, – то, что у жертвы отрублена голова.
– Это просто отвратительно, – заметила Стейси.
Рассказывая, Кевин делал пометки на белой доске.
Ким не нравилось, что это все еще была «жертва № 1». Когда-то эти кости были частью живого человека. На них были мускулы, кожа, а может быть, даже какая-нибудь родинка… Было лицо с изменяющимися выражениями. То есть это были не просто кости. Эта девочка достаточно много времени провела в полном забвении, и инспектор злилась, что они все еще не выяснили ее имени.
Она ясно вспомнила момент, когда сама поняла, в каком забвении существуют дети-сироты. Когда Стоун было восемь лет, она зашла в бельевую, чтобы взять себе свежую наволочку. Там она случайно обратила внимание на лист бумаги, прикрепленный к планшету. На нем, как и на остальных листах, были нарисованы планы всех семи спален. На них были изображены кровати, каждая под своим номером. То есть над каждым из прямоугольников, изображавшим кровати было написано: «№ 1», «№ 2», «№ 3» и так далее. Ким задумалась, почему над ее кроватью вместо имени стоял № 19. Но затем она быстро поняла, что все это сделано, чтобы не слишком сильно заморачиваться: воспитанницы менялись, а кровати – нет.
Тогда Ким встала на стул и, опершись на гладильную доску, написала против каждой кровати имя девочки, которая на ней спала. Но когда она, ради любопытства, решила проверить планы через пару дней, то увидела в бельевой свежие листы с номерами 1, 2, 3 против каждой кровати.
То, что у нее в голове ассоциировалось с ее личной безопасностью, с ее индивидуальностью, изменилось по мановению пальца. Это стало ей уроком, который она никогда не забудет.
Теперь инспектор перенесла свое внимание на Доусона, который указывал на доску.