Немой. Книга 2. Охота на нежить
Шрифт:
Я одобрительно кивнул.
Потапыч внимательно осмотрел покойника, расчесал пальцами бороду и бросил Сытину одно короткое слово:
– Мара.
Сытин удивлённо приподнял бровь и прищёлкнул языком.
Мы принялись по одному вытаскивать из шалаша заспанных похмельных дружинников. Каждого осматривали, коротко опрашивали о самочувствии и отправляли в один край поляны. Пусть будут на виду – мало ли что!
Лица бойцов были разной степени помятости. Голоса хрипели. Но улыбчивых
Троим дружинникам вручили котел и отправили к реке за водой, строго приказав держаться вместе.
– Даже в кусты по нужде – только командой! – сказал Сытин.
Чупав, выбравшись из шалаша, пригладил растрёпанные волосы, жадно опустошил половину котелка холодной речной воды. Глаза его прояснели. Он поглядел на высушенного дружинника и кивнул мне.
– Помнишь вчерашнего кабана, Немой?
– Какого кабана? – заинтересовался Сытин.
Мы коротко рассказали ему о зверином трупике под ёлкой.
– Найти сможете? Тащите его сюда. Гиппократу Поликарпычу отвезём – пусть разбирается.
Я не стал выпендриваться перед Сытиным на счёт своего нового титула. Как ни крути – он тут лучше всех разбирается, что надо делать. Раз отправляет меня – значит, мне и идти. Хер ли спорить?
Да и размяться после тяжёлой ночки только на пользу.
– У тебя рукавицы есть, Немой? – поинтересовался Чупав. Сам он натянул толстые мягкие варежки невообразимого размера, которые закрывали длинные руки кузнеца чуть ли не до локтей.
Я помотал головой.
Один из дружинников вытащил из-за пояса свои рукавицы и протянул мне.
– Давай одеяло возьмём! – предложил Чупав. – Не в руках же его тащить.
Одеяло пришлось просить у Потапыча. Старик поворчал, но выдал ту самую тряпку, на которой мы катали Божена на встречу с богами.
– Не переживай, Потапыч! – пообещал я. – Вернём в сохранности!
– Да на хер оно нужно, после мертвяка? Выбросьте. А лучше – сожгите к ипеням!
Глашка, воспользовавшись моментом, попыталась выскользнуть из избушки. Я придержал её за плечи, развернул и мягко отправил обратно.
– Посиди там!
Вчерашнюю ёлку мы с Чупавом отыскали быстро. Ну, как мы? Отыскал Чупав. А я ломился за ним по лесу и тащил одеяло.
Чупав приподнял нижнюю ветку. Я инстинктивно втянул голову в плечи, ожидая холодного душа. Но обошлось несколькими каплями.
– А где кабан? – растерянно спросил Чупав.
Я заглянул под ёлку. Кабана не было. На рыжей прошлогодней хвое валялись несколько клочков шерсти и отломанная задняя нога.
Бля!
Я пожал плечами.
– Может, утащил кто-нибудь? Бывают же в лесу любители всякой дохлятины.
– Бывают, – согласился Чупав и стал внимательно рассматривать
Я без особого интереса посмотрел на следы копыт.
– Ну?
– Хер согну! – Чупав пальцами мерил расстояние между следами. – Это не вчерашние следы. Вчерашние – вот. А это свежие. Видишь?
Что там видеть? Копыта как копыта.
Чупав ехидно смотрел на меня.
– Немой, ты же, вроде, деревенский парень.
– Ну, и чего? Трёхногих кабанов я в деревне не встречал!
Кузнец покачал головой и пошёл вдоль следа.
– Вот! Иди сюда!
В луже жидкой грязи отчётливо виднелся отпечаток звериного тела. Кое-где к грязи прилипла грубая бурая шерсть.
Тут даже я понял, что произошло. Кабан реально хромал на трёх ногах. Потом оставшаяся задняя нога увязла в грязи. Зверь завалился набок и долго скрёб копытами, пытаясь подняться. Наконец, встал и похромал дальше.
Охренеть!
Это получается – он ожил, что ли?
– Идём, Немой! – поторопил меня Чупав. – Надо Сытина предупредить.
Мы с Чупавом вернулись к костру как раз в тот момент, когда из шалаша вылез хмурый князь Всеволод. Сушёный дружинник мирно сидел возле костра. Живые топтались в углу поляны и переговаривались вполголоса.
– Бля! – сказал князь. – Как башка-то болит!
Он вытащил из ножен саблю и приложил холодный клинок ко лбу.
– Уф, хорошо! Что тут у вас?
Увидел обтянутый кожей череп и выпучил глаза.
– А это кто? Егорка, что ли? Чего его так высушило?
Князь прокашлялся и с подозрением уставился на Чупава.
– У меня тоже в горле пересохло! И во рту как козёл ночевал. Это не от твоего вина такая херня происходит?
– Егорка с нами не пил вчера! – подал голос один из дружинников.
– В смысле – не пил? – удивился князь. – Как это?
– Он с Ефимом поспорил, что до первого снега ни капли в рот не возьмёт.
– А на что спорили? – заинтересовался князь.
– На новые сапоги, – прогудел из толпы другой дружинник. Этот, судя по физиономии, пил вчера за двоих.
– Значит, проспорил ты, Ефим, сапоги! – деловито заключил князь. – Завтра отдать не забудь!
– Кому? – не понял дружинник. – Егорка-то того!
– Мне, – сказал князь. – Я ж вам вместо отца. Значит, и Егорке тоже. Вот, как отцу, мне сапоги и отдашь.
Князь обошёл вокруг невезучего дружинника.
– Вот какая херня от жадности приключается! – сделал он неожиданный вывод.
– Почему – от жадности? – спросил Сытин.
– Ну, как же, Василий Михалыч, – объяснил князь. – Егорка не пил? Вот и помер от жажды. А всё жадность! Сапоги на халяву получить хотел!