Ненастоящая семья
Шрифт:
– О! Вы вернулись! – радуется ему, как родному, знакомая официантка, останавливаясь рядом с нами. – Мы нашли ваш планшет.
И мы с Ромой одновременно шарахаемся друг от друга, отводя взгляд.
– Я пойду. Пока! – бормочу, разглядывая свои босоножки, и вылетаю из кафе.
– Встретимся на защите! – летит тихое в спину.
В салоне «хонды» прохладно, работает кондиционер, играет популярное радио, пахнет лилиями. Жорик ведёт непринуждённую беседу сам с собой, а я иногда что-то
Машина заезжает во двор и останавливается напротив моего подъезда.
– Я не ошибся? – спрашивает Жора, кивая на дверь с домофоном.
– Нет.
Потапов поворачивается в мою сторону, закидывая одну руку на руль. Вот теперь он заинтересованно и заигрывающе таращится на мои голые коленки. Одёргиваю юбку пониже. Вот он – идеальный момент для моего не особо заманчивого предложения.
– Погуляем как-нибудь ещё, Лена?
– Мне нужно выйти замуж, – произношу и поджимаю губы.
Георгий выглядит растерянным и зачем-то оглядывается по сторонам, оттягивая ворот своей тенниски.
Ясно. Его никто не предупреждал о том, что, заманив на безобидное свидание с дочерью маминой подруги, его сразу же потащат в загс.
– Сейчас? – как-то потерянно спрашивает Жора.
Вот сейчас он опять мне напоминает себя в четырнадцать. У него вечно было такое выражение лица. Испуганное и озадаченное.
– Ну, можно завтра. В общем, чем скорее, тем лучше. Фиктивно. Тебе что, Галина ничего не рассказывала?
– Мама ничего такого не говорила. Ленка, ты ничего такая…
Ага, а ещё два часа назад была «красавицей»! Быстро мне снизили планку.
Складываю руки на груди.
– И дальше что?
– И я думал, что мы, ну это… погуляем там, потом ещё разок… потом ко мне поедем.
– А потом ты затащишь меня в койку, и я больше тебя не увижу? – подсказываю ему, скептически выгибая брови.
Потапов облегченно выдыхает.
– Да! Слушай, жениться сейчас я не могу. Даже фиктивно. Это же в загс надо идти? – пискляво выдыхает Потапов.
– Да никто и не заставляет, Жорик. Чего ты испугался? Ладно, спасибо за обед. И всего хорошего!
Схватив сумочку, вываливаюсь на душную улицу, под палящее солнце. Не обнаружив на голове солнечных очков, тихо ругаюсь. Потеряла где-то.
– Я не боюсь, – бурчит обиженно ветеринар, высовываясь в окно. – Это просто очень неожиданно! Мне надо подумать! С мамой поговорить!
– Не о чём думать, Жорик! Я уже вычеркнула тебя из своего списка.
– И насколько длинный список у тебя, Канарейкина? – ехидно.
– Приличный! Есть из кого выбрать.
– Я тебе позвоню!
– Не стоит, Жорик!
Взбежав на свой этаж, прислоняюсь лбом к прохладному металлу двери, ведущей в квартиру, и понуро опускаю плечи. Оказывается,
Вечером созваниваюсь с Аллой. Мы долго болтаем по видео, перебирая в памяти знакомых парней. Зоя крутится рядом и устраивает целый концерт для моей красивой – даже в банном халате – подруги. Дочь считает Волкову принцессой, потому что та часто носит широкие красивые ободки, которые ассоциируются у моей малышки исключительно с короной.
Уложив Зою в кроватку, читаю ей любимую сказку до тех пор, пока она не начинает тихо сопеть и не перестаёт вертеться как юла.
Только тогда в ночной тишине квартиры я позволяю себе немного жалости к своей собственной персоне. Если до конца этой недели я не найду парня, который согласится жениться на мне, то от работы придется отказаться. Арабы долго ждать меня не будут… у них и так рынок вакансий переполнен.
Вздохнув, переворачиваюсь на бок, складывая руки под щеку. Мне почти удается уснуть, как вдруг телефон, лежащий на тумбочке, начинает настойчиво вибрировать.
В ночное время мне давно никто не звонит, даже сотрудники сомнительных «банков» и косметических компаний.
Номер незнакомый.
– Алло? – спрашиваю тихо.
– Канарейкина? – доносится сквозь помехи.
Убираю телефон от уха и непонимающе смотрю на экран, запоминая цифры.
– Дроздов?
5 Глава
– Я разбудил?
– Не совсем. Подожди, пожалуйста.
Ночные звонки всю жизнь ассоциируются у меня с чем-то либо очень плохим и трагическим, либо, наоборот, романтичным. Но где мы с Дроздовым, и где романтика?
Взглянув на спящую и безмятежно раскинувшую во сне ручки малышку, тихо выскальзываю из кровати, а затем и из комнаты. Прохожу на кухню и, не включая свет, останавливаюсь у окна. В соседних домах кое-где ещё горит свет.
В трубке слышатся какие-то приглушённые голоса, посторонние звуки и взрывы хохота. Дроздов шумно дышит. По спине змейкой ползёт холодок. Я вдруг пугаюсь не на шутку. Откуда у него мой номер? И почему он звонит мне? Нас нельзя назвать друзьями, даже приятелями – с натяжкой.
– Ром, ты здесь? Ты где?
– В участке, – звучит короткое в ответ, и опять наступает тишина.
Думаю секунд десять, бегая взглядом по пустынному двору своего детства. Кажется… до меня начинают доходить мотивы Ромы. Реально? Всё так просто?
– Я так понимаю, не на дачном у своих родителей жаришь шашлычки? – не могу скрыть яда в голосе.
Кажется, Дроздов это понимает, потому что в трубке раздаётся невесёлый смешок.
– Нет, Канарейкина, не на дачном. А в полицейском участке.