Ненавидеть нельзя любить
Шрифт:
Валерий стоял в одних джинсах и сосредоточенно смотрел на дешевенькую блестящую джезву.
– Привет. Пахнет замечательно. Ты умеешь готовить? – Он поднял на нее глаза, и Ольга почувствовала, как горячая волна снова заполняет все ее тело, словно и не было только что огненного шквала страсти, который бросил их в объятия друг друга, стоило им переступить порог квартиры.
Валерий смотрел пронзительно нежно. Тогда, в юности, взгляд был другим: в нем было больше собственнического, хотя любовь и нежность радовали ее и тогда.
– Тебе
– Да, положи. – Она устроилась за столом, забравшись на маленький кухонный диванчик с ногами. – Так ты умеешь готовить?
– Немного. Омлет, салат, шашлык и так, по мелочи.
Он устроился напротив, не сводя с нее глаз, которые ослепляли ее своим блеском.
– Отчего у тебя так блестят глаза? – не выдержала Ольга.
– От счастья, и я хочу, чтобы это состояние длилось вечно.
Ольга замерла.
– Я хочу, чтобы счастье не кончалось, – прояснил он виноватым голосом, глядя на ее изумленное лицо.
– Когда-то ты уже говорил эти слова, – произнесла она тусклым голосом.
Усталость навалилась так резко, разом, сильно надавив на плечи. Ольга опустила ноги и обхватила плечи руками, защищаясь.
– Разве? Я не помню, но думаю, что и тогда сказал это от души.
Он не понимал смены ее настроения.
– Может быть. Только тогда этого самого счастья хватило очень ненадолго.
Она вдруг подумала о том, что ей уже давно пора домой, что Маргарита волнуется, а Кирюха изнывает от нетерпения, желая посмотреть, как его обретенный друг отнесется к купленным вещичкам.
– Подожди, Оля, не замыкайся в себе. Ты словно уходишь от меня. Наверное, я сказал что-то не то, но видит бог, только рядом с тобой я чувствую себя счастливым. – В его глазах теперь плескалось отчаяние. – Давай поговорим обо всем, начистоту. Не отталкивай меня. Если тогда, в юности, я совершил ошибку, то, поверь мне, я расплатился за нее сполна. Я не хочу больше тебя терять. Ты тоже любишь меня, так что же нам мешает быть вместе?
Ольга смотрела в стол. Не поднимая глаз, ответила:
– Жизнь. Нас развела с тобой судьба. Даже если любовь осталась, между нами есть Динка, которая вот уже десять лет твоя законная супруга и которую устраивает этот статус. Есть мой сын, который вошел в подростковый возраст и не потерпит рядом со мной чужих мужчин.
Она говорила все тем же тусклым, монотонным голосом.
– Это мой сын, – Валерий произнес эти слова твердо и громко, неожиданно даже для себя.
– Что? – от растерянности Ольга подняла глаза – Что ты сказал?
Глядя ей в лицо, Немировский понял, что все предположения Кости правильны. Его друг подсчитал верно, потому что в глазах женщины, сидевшей перед ним, удивление сменялось ужасом.
– Это мой сын, – повторил он, не отводя взгляда. – И не смей мне врать.
В маленькой кухне повисла тишина. Ольга старалась не смотреть на Валерия. Ее пальцы, вцепившиеся в крышку
– Почему ты ничего мне не сказала тогда, десять лет назад? Почему ты одна приняла решение?
В его голосе звучали обвиняющие нотки.
Именно это и возмутило Ольгу. В ответ прорвалась обида, накопленная за все годы одиночества.
– Да как ты смеешь меня упрекать?!
Ее затрясло от волнения так, что теперь уже руки не могли поймать спасительный край стола, а в глазах потемнело от гнева.
– Я приехала к тебе с радостной вестью – у нас будет ребенок. Хотела сказать, что ты прав, что нужно было пожениться в августе, что я осознала необходимость жить вместе, что я, в конце концов, люблю тебя. А вместо встречи с женихом, чье кольцо я ношу всю жизнь, не снимая, вдруг узнаю, что его дожидается моя несовершеннолетняя сестра с таким же радостным известием, и я понимаю, что мой любимый не выдержал трех месяцев разлуки и сделал за это время еще одного ребенка.
Ее голос против воли срывался на крик, она боялась расплакаться.
– Какое решение ты мог принять? Выбрать, который из двоих детей тебе дороже? Допустим, что ты действительно любил меня, а моя сестра просто невовремя оказалась на твоем пути. Ну и что бы ты сделал тогда? Женился бы на мне, а ей посоветовал самой растить ребенка в семнадцать лет? Какой ты видишь выход из той ситуации, в которую загнал нас троих из-за своей сексуальной распущенности?
Слезы, наконец, брызнули у нее из глаз, но легче от этого не стало. Немировский, сидевший напротив, бледнел все больше. Он боялся поднять голову и старался смотреть на свои руки, сцепленные в замок.
– Но ведь ты же сказала, что выходишь замуж… Я видел фотографии… – выговорил он через силу.
– Да, я вышла замуж. За своего друга нетрадиционной ориентации. Брак был фиктивным. Для того чтобы хоть как-то ослабить тот узел, в который все так по-дурацки связалось.
Ольгин запал сошел на нет, и ей было все тяжелее выдавливать слова из себя.
– Я боялась, что, если ты узнаешь правду, не сможешь жить и забудешь дернуть кольцо парашюта. Я ненавидела тебя, но продолжала любить.
Слезы текли из ее глаз безостановочно, будто сами по себе.
– Я понимала, в какую ловушку ты загнал себя. Другого выхода не было, поверь. Сестра была младше, я посчитала, что я сильнее и мне удастся справиться самой, она бы так не смогла…
– А потом… Потом, через время, почему ты мне не сказала, что… Кирилл – мой сын? – Он споткнулся, назвав своего ребенка первый раз по имени.
– Было поздно, ты был женат. Разводить вас из-за того, что она не могла родить ребенка, было бы подло по отношению к Дине. К тому же я знала, что она все эти годы безуспешно лечилась. Нет, разбивать семью не в моих правилах.