Ненависть и другие побочные эффекты волшебства
Шрифт:
В приемной меня встретило такое же тоскливое лицо, как и на ресепшене. Да, дела, видимо, совсем плохи, если для разогрева начальник решил оторваться на других сотрудниках.
Ладно, была не была, никакого смысла откладывать неизбежное уже точно нет, поэтому, натянув на лицо улыбку, дернула за ручку и вошла в кабинет шефа.
Знаете, это особый сорт извращения — улыбаться, когда на тебя орут во всю глотку. За время работы на Петра Павловича я думала, что развила это умение до максимума, однако я ошибалась. Сегодня шеф превзошел себя. Уже через десять
— Орловская, я устал закрывать глаза на твою необязательность! Я уже не знаю, чем тебя мотивировать! — побагровевший мужчина скривился, а потом вдруг улыбнулся. Не-не-не! Вот это точно плохой знак. — Хотя, знаешь-ка, что… Поработай месяц без премии. Может, хотя бы это на тебя как-то повлияет. — Петр Павлович хохотнул, будучи, видимо, до одури довольным своим решением. — А теперь свободна. Пойди делами займись ради разнообразия.
Дважды мне повторять не пришлось, из кабинета я вышла очень стремительно, едва не снеся секретаршу, дежурившую под дверью. Не понимаю, зачем каждый раз подкрадываться подслушивать к порогу, если вопли шефа можно услышать даже в соседней галактике.
Ирина Дмитриевна посмотрела на меня с таким удивлением, словно ожидала, что после разговора с боссом из кабинета вместо меня вынесут обугленное тело.
— Если вы уже купили гроб, стоит отменить заказ. — не удержавшись, проговорила я, после чего зашагала к себе.
Настроение, которое и так было ни к черту, упало до критически низкого значения. Раздражало решительно все. Криворукий курьер снова промахнулся письмами мимо стола, и теперь они валялись на полу, компьютер никак не хотел прекращать тупить, а на туфлях начал шататься каблук.
Однако последней каплей стал кулер. У нас с этим адским механизмом отношения с самого начала не складывались, но сегодня он плюнул выше головы, брызнув горячущей водой мне прямо на руку.
Выронив стаканчик, отскочила от краника, зашипев:
— Твою ма-а-а-а-а-а!!! — только что ошпаренные пальцы среагировали мигом, впились в ляжку, заставив вскрикнуть.
К этому моменту бешенство достигло пика. Не контролируя себя, абсолютно бессмысленно зарычала на кулер, сверля его взглядом и мысленно насылая бесполезные проклятия, как вдруг вода сперва забурлила, а потом я даже не успела толком понять, что именно произошло, но буквально через секунду мокрым было уже все. Стены, пол, фикус, я, а от бутыли на подставке осталось лишь искореженное горлышко.
Мне кажется, или это уже становится традицией? Очень мокрой и очень хреновой традицией. Знаете, стоя посреди офисного помещения до нитки промокшей, ощущаешь себя куда менее комфортно, чем находясь примерно в таком же виде где-то у черта на куличиках. Да-да, вам не показалось, я действительно так сказала. Вариант с кастрюлей и заброшенным домом был не самым плохим, потому что в этот самый момент к эпицентру водного беспредела стекались (ох, какая игра слов) сотрудники
— Орловская! — о, да, появится сам владыка арендуемой недвижимости.
Уровень самообладания в самых дебильных ситуациях за последние пару дней я успела прокачать практически до максимума, поэтому, как обычно, улыбнулась и проговорила:
— Да, Петр Павлович?
В отличие от меня, начальник терпеливостью похвастаться не мог. Быстро оглядев пострадавшее помещение, мужчина сперва побледнел, потом побагровел, потом снова побледнел и, начиная в очередной раз краснеть, зловещим голосом спросил:
— Что здесь произошло.
Ну и что прикажете ответить? Правильно, правду.
— Без понятия.
— То есть? — ну вот, снова эти вопли, а у меня только уши от утренних отходить начали.
— То есть я на самом деле без понятия, как это произошло. Я хотела набрать воды, чтобы попить чаю, а кулер взял и взорвался.
— Сам?! — еще немного, и в здании начнут вылетать окна.
— Да, сам. — какой же дебильный выходит разговор.
— А я вот почему-то не думаю, что сам, Орловская. Это ведь ежу понятно, что вы специально это сделали, пытаясь насолить мне после нашего разговора.
Не знаю, что уж там было понятно ежу, но я причинно-следственную связь между этими двумя событиями уловить не смогла. Да и вообще, вся ситуация начинала раздражать. Я тут стою вся такая распрекрасная, обтекаю, а меня еще и виноватой делают. Вот бы боссу на своей шкуре испытать, каково это, а то стоит тут такой, со злобным видом смотрит на меня, сжимая в руках дежурную кружку с остывшим кофе. Посмотрела б я, как он заговорил, будучи облитым этим самым кофе.
Знаете, как говорят… Бойтесь своих желаний. Так вот, подпишусь под каждым словом. Действительно бойтесь, потому что, едва я успела об этом подумать, вновь начало происходить что-то невообразимое.
Я просто взмахнула рукой, чтобы поправить волосы, которые так и норовили влезть в глаза, а Петр Павлович тем временем, не меняя выражения лица, все так же буравя меня взглядом, не произнеся не звука, поднял руку с чашкой над головой, после чего перевернул ее, и уже в следующее мгновение сперва по голове, а потом и по телу начальника заструилась коричневая жидкость, оставляющая живописные разводы на дорогой ткани.
Тишина стояла звенящая. Никто из собравшихся сотрудников офиса не осмелился открыть рот, все ждали реакции босса.
— Орловская! — мне кажется, или он стал повторятся? — Уволена!
Что? Я, не моргая, смотрела на Петра Павловича, капли кофе с коротких волос которого капали на нос и глаза, и совершенно не хотела верить в происходящее. Такое просто не может происходить наяву.
— Вон отсюда!
А дальше все происходило, как в тумане. Какие-то люди, кто-то со мной разговаривает, Лена из соседнего кабинета протягивает мне свой сухой свитер, говоря о том, что я смогу его вернуть, когда приду забирать трудовую, а потом я просто бездумно гуляю по городу, долго гуляю.