Ненависть и наслаждение
Шрифт:
Я иду к своему месту и сажусь, ожидая услышать, как Драко войдет в любую секунду. До восьми осталось меньше одной минуты. Я придвигаю свой стул и, пока жду, слышу приближающиеся шаги.
Я смотрю направо, в сторону дверей. Но вижу не Драко. Это Тьяго. Он идет прямо в столовую, одетый в белую футболку и темно-синие джинсы. Его темные глаза-бусинки сверкают от солнечного света, проникающего через окно, и, конечно же, они сосредоточены на мне.
Я смотрю, как он подходит все ближе и ближе, наконец садясь рядом со мной. Судорожно сглотнув, я скрещиваю ноги и сдвигаюсь влево.
Но это не
— Перестань смотреть на меня, — огрызаюсь я, не встречаясь с ним взглядом.
Его смех хриплый и немного неприятный.
— Он убьет тебя, если увидит, что ты сидишь рядом со мной, — бормочу я себе под нос.
— Нет, если убьет тебя первой. — Когда он говорит это, я поднимаю голову, встречаясь взглядом с его темными глазами. — Я слышал, что ты сделала. Он пришел искать меня. К счастью, у меня было алиби. Я действительно понятия не имел, что здесь вообще был парень без рук. — Он снова смеется. — Зачем ты это сделала? Что получила от этого?
Я отвожу взгляд, отказываясь отвечать.
— Ты умная, но сглупила, — бормочет он. — Женщины.
Несколько секунд спустя Драко входит в столовую, его шаги все еще тяжелые, плечи напряжены. Никого из охранников поблизости нет. Я заметила, что их почти нет, вероятно, отправились на поиски Генри.
— Ешь, а потом убирайся нахрен с моих глаз, — рычит он, садясь на свое место, похожее на трон. На секунду я не уверена, к кому он обращается — ко мне или к Тьяго.
Но когда Тьяго смеется и расслабляется на своем стуле, я понимаю, что слова Драко были адресованы мне. Слуги входят с тележками, ставят тарелки перед ним и Тьяго. Их тарелки покрыты жареным картофелем, яичницей-болтуньей и аргентинской колбасой. Но тарелка передо мной... На ней не то, что я ожидала.
Это сэндвич. С арахисовым маслом и клубничным желе, если быть точной.
Тьяго замечает это и смеется так чертовски сильно, что я чувствую, как скручиваются мои внутренности.
Я смотрю на Драко, который переводит взгляд с Тьяго на меня. Он хватает ручку своей кофейной кружки, поднося ее к губам.
— Что это, черт возьми, такое? — шиплю я, отодвигая тарелку.
— Ешь, — командует Драко, когда ставит кофейную кружку на стол.
— Нет. — Я поворачиваюсь на стуле, когда слуга, который только что налил кофе Тьяго, подходит ко мне сзади. Я хватаю его за локоть и говорю по-испански: — Принеси мне то же, что у них
Слуга переводит взгляд с меня на Драко, который сурово приподнимает бровь, одним взглядом выражая угрозу.
Нервно проглотив комок в горле, слуга осторожно убирает руку и спешит на кухню. Проходит минута, и я понимаю, что он не вернется.
— Ешь, — снова требует Драко. — Лучше это, чем ничего, верно?
Я крепко сжимаю зубы, сосредоточившись на его глазах.
— Сегодня ты легко перекусишь, — заявляет он, когда берет кусок колбасы.
— Почему?
Его верхняя губа слегка приподнимается, но он ничего не говорит. Просто откусывает кусок колбасы, не сводя с меня взгляда, пока я не отворачиваюсь.
— Черт. Здесь чертовски напряженно, — говорит Тьяго с полным ртом еды. — Джиа, хочешь немного? — предлагает он, придвигая свою тарелку,
Я моргаю, глядя на него, на то, как он издевается надо мной.
— Прекрати валять дурака, Тьяго. У нас есть чем заняться в ближайшее время, — ворчит Драко по-испански.
Я вскакиваю со стула.
— Я буду в комнате.
— В своей комнате, — говорит он, когда я придвигаю стул обратно. Затем берет тарелку с сэндвичем. — Со своим сэндвичем. — Он протягивает тарелку, молча требуя, чтобы я взяла сэндвич с собой. Взгляд Драко жесткий и угрожающий, зубы сжаты.
Взбешенная, я хватаю бутерброд с тарелки, отрываю кусочки хлеба друг от друга и бросаю ломтики лицевой стороной вниз на стол, размазывая желе и арахисовое масло по поверхности.
— Пошел ты со своим гребаным сэндвичем, Драко.
Я ухожу до того, как он сможет отомстить. Когда поднимаюсь по лестнице, я искренне удивляюсь, что он не идет за мной. Я мчусь по коридору в комнату, в которой останавливалась раньше.
Комната для заключенных.
Когда врываюсь внутрь и смотрю направо, именно тогда замечаю цветы на комоде. Это не «Шоколадный космос», к которым я привыкла.
Нет.
Эти цветы яркие, ярко-синие, смелые и жизнерадостные. Солнце блестит на больших лепестках, покрытых росой, выделяя белые полосы между каждой складкой, а также черные точки, собранные посередине.
Я смотрю на них дольше, чем намеревалась.
Никогда раньше я не видела ничего подобного.
Делаю шаг вперед, замечая записку, сложенную под вазой. Отодвинув ее в сторону, беру записку и читаю слова. Его слова. Его почерк.
«Голубое предательство».
Знаешь, почему их так называют?
Потому что под всей этой красотой скрываются шипы — большие, острые, злобные шипы. Некоторые из них не видны, потому что они такие же голубые, сливаются с нежными лепестками… Вот почему нужно быть осторожным, когда их собираешь. Если не будешь осторожен, они вонзят тебе нож прямо туда, где чертовски больно, и все же ты ничего не сможешь поделать с собой, поскольку захочешь сохранить их.
Будь в моей галерее в десять вечера. Вовремя. Или, клянусь, ты пожалеешь об этом.
Галерея.
Снова.
Все возвращается к этому.
Наказания. Ярость. Ненависть.
Я прерывисто вздыхаю, отодвигая один из лепестков в сторону и замечая несколько шипов. Они острые. Почти смертельные. Но я все равно вытаскиваю один цветок и нюхаю его.
Аромат сладкий, сильный и красивый, но такой резкий и порочный.
Совсем как я.
Часы пролетают мгновенно.
Большую часть дня я пишу в библиотеке, и плевать, если я не должна покидать эту комнату для заключенных. Проголодавшись, я пошла на кухню, но для меня уже приготовили поднос с закусками — любезность самого гребаного Шефа. Ломтики апельсина, крендельки, бразильские орехи и воду.