Ненависть и ничего, кроме любви

Романова Любовь Валерьевна

— Хватит язвить, Воронова! — хмурится Марк, но сразу же его лицо расслабляется и на губах появляется улыбка.

Когда это она стала такой заразительной, что так и тянет улыбнуться в ответ? Как-то и боль во лбу немного отступила и стало теплее, а все от того, что теплые ладони Марка все еще касаются моего лица. Он поглаживает мою холодную кожу пальцами, и импульсы, поступающие от этой легкой ласки, действуют на меня, как слабый наркотик: мысли притупляются, дыхание учащается, а по телу разливается особенное тепло и становится так легко, как будто попала в невесомость.

Я чувствую,

как его губы мягко, но в то же время требовательно накрывают мои, как язык, воспользовавшись моментом короткого вздоха, врывается и захватывает мой. Кровь, перегоняемая бешено бьющимся сердцем, начинает шуметь в ушах, оглушая. Одна ладонь Марка ложится на мой затылок, другая опускается на спину, и он столь сильно прижимает к себе мое тело, что мне становится нечем дышать, или это результат его ласк, а может, он боится, что я отстранюсь? Но я не хочу! Клянусь, я всей душой желаю стоять вот так вечность — впитывать его тепло, его энергию и словно чувствовать эту жизнь. И мне наплевать, что по иронии судьбы именно Марк заставляет мое тело проснуться, именно его касания возрождают мои погибшие ощущения.

— Я так долго ждал, — шепчет Марк возле уха, прежде чем осыпать поцелуями кожу.

До чего же хорошо, до чего же горячо. Если бы он не поддерживал, я бы непременно ничком свалилась к его ногам. Всегда полагала, что чувствами можно управлять, можно их контролировать и не поддаваться случайной страсти. Нет! Истинное желание усмирить невозможно и ничто не поможет: ни голос разума, ни отзвуки логики.

— Соглашайся, — слышу его голос сквозь пелену.

— На что? — не может этот едва различимый голос принадлежать мне.

— Соглашайся, — повторяет Марк голосом, от которого дрожь по спине проходит.

Я улыбаюсь, а Марк наклоняется и оставляет легкие поцелуи на шее.

— Попробуем стать парой, — выдает Марк между поцелуями, а я — глупая, не удерживаюсь и смеюсь, — это так смешно? — спрашивает он, отстраняясь. Он злится, я почти уверена в этом.

— Нет, — быстро отвечаю, чтобы смягчить ситуацию, — но это трудно представить. Кроме того, почему ты исключаешь из нашего разговора Диану?

— При чем тут она?

— Но ведь вы же с ней тискались по всем углам?

— Между нами ничего нет, — уверенно отвечает Марк.

— А она об этом знает? — уточняю я.

— Она знала свой статус изначально. Не думай о ней.

Марк качает головой, возвращая обе ладони к моему лицу.

— Я же вижу, я чувствую, как ты реагируешь на меня, Вера. Тебе же нравится.

— Нравится, — соглашаюсь не раздумывая.

— Так в чем же дело? Ведь ты хочешь этого ничуть не меньше меня.

Ты даже не представляешь насколько! Ты-то судишь лишь по тому, что видишь днем, а я знаю, что происходит со мной и ночью.

— Ты торопишь. Ты наседаешь, — пытаюсь объяснить я.

— Я слишком долго ждал.

— Но я нет! Марк, как же ты не понимаешь? Всего пару дней назад ты сказал о своих чувствах! Лишь пара дней! — замолкаю, чтобы дать ему время понять, — дай мне время, — прошу немного погодя, — не целуй, не наседай, не преследуй. Мне просто нужно время.

Марк молчит, внимательно смотрит, а я лишь надеюсь, что он правильно поймет мою просьбу.

Глава 20

— Хорошо, —

соглашается Марк, — но, Вера, ожидание не будет вечным, — добавляет он, заглядывая в глаза, и я понимаю сколь серьезны его слова. — И наш договор не означает, что мы будем сторониться друг друга и делать вид, что не знакомы.

— Пускай будет так, — соглашаюсь я.

— Ладно, — Марк отступает от меня и вместе с ним исчезает и завораживающее чувство, что окутывает словно теплым пледом.

Я вновь ощущаю промозглый холод, и даже жжение на лбу возвращается, словно перестало действовать обезболивающее. Накатывает такое разочарование, что душа начинает ныть, и растет желание отбросить все свои сомнения и чертов договор, что сама и затеяла. Но я знаю, что мне необходимо подумать и привыкнуть к новым ощущениям.

Темнеет быстро, поэтому кураторы на местах зажигают факелы и их хорошо видно на отдалении. Мы добредаем до второй точки и там нас ждет такой же хило стилизованный стражник в пластиковой маске не то льва, не то кота. У него действительно находится небольшая аптечка, правда ее содержимое скорее смешит: пластыри, бинт, перекись водорода и зеленка — вовсе не густо. Но этого хватает, что обработать мою царапину и заклеить ее во избежание попадания грязи.

На этот раз испытание, в котором непосредственное участие принимаем мы оба, и это испытание на память в чистую слизано из одноименной передачи: перед нами на столе лежит две длинных, но узких коробки, где в ряд уложены разноцветные шарики. Коробку приоткрывают на несколько секунд, предлагают нам запомнить последовательность цветов и за тридцать секунд выложить полную копию в пустой коробке. Если бы мы были настоящей командой, то запомнить не составило бы труда, ведь очевидно, что два человека должны запомнить лишь половину выкладки. Но куратор закрывает коробку быстрее, чем я успеваю предложить, и дает нам минуту на выполнение задания.

Марк сразу же принимается за работу. Он методично выкладывает цветные шарики один за другим, причем делает это крайне быстро словно боится забыть, что успел запомнить. Я не запомнила последовательность с самого начала, и надеялась только на него, но к концу ряда Марк вдруг остановился, положил в лунку сначала красный шарик, но подумав несколько секунд, заменил его на черный. При этом его указательный палец так и остался лежать на шарике словно он все еще сомневался в правильности своего выбора.

— Здесь красный, Марк, — говорю ему я потому что отчетливо помню, что два последних шарика были одинакового цвета и этот цвет был красным.

Марк повернул ко мне голову пристально посмотрел, затем его взгляд вернулся к шарикам, палец скользнул в сторону, и решения своего он не изменил. Неужели настолько не доверяет моей памяти? Даже обидно!

Импровизированный маэстро медленно тянется к своей коробке. Он делает это с таким нелепым пафосом, совершенно не соответствующем ситуации, что зарождается отчетливое желание дать ему пинка, да еще и открывать коробку начал нарочито неторопливо, раскрывая лишь по одному шарику. Понятно, что он копирует поведение ведущих из оригинальной игры, но в данном случае, он подзадоривает мое любопытство.