Ненависть
Шрифт:
Потом, крепко обнявшись, вполголоса, мягко и стройно запели они издавна петую песню:
Взойдет ли красно солнышко, Кого под тень принять? Ударит ли погодушка, Кто будет защищать?
И задушевно-рыдающим голосом подпевая Нашатырю, Елизар закрыл воспаленные глаза. Он даже и не подозревал, как горячо говорил о нем в эту минуту тот, кто казался когда-то самым дорогим, единственным другом, за кого бесстрашно ложился Елизар под топор и кто так непонятно и дико вдруг обманул, опорочил его в глазах односельцев, вывел хвастуном и болтушей…
На
В сумрачном от слабо накаленных электролампочек кабинете директора, около стола, загруженного ворохом газет, образцами семенного материала, телеграммами треста, рапортами и сводками производственных участков, сидели три человека: директор Азаров, секретарь парткома Ураз Тургаев и предрабочкома Увар Канахин. Притихнув, все трое долго и озабоченно о чем-то думали. Наконец точно очнувшись, Азаров, вопросительно глянув на Тургаева, спросил:
— Ну-с, как же нам быть, Ураз, надумал?
— Бельмейм — не знаю,— со вздохом ответил тот по-казахски и по-русски.— Ничего путного не придумаю. Пост большой, люди приходят на память — мал мала меньше… Как тут быть — ума не приложу, если по-русски сказать, Кузьма Андреич!
— А ты что скажешь? — обратился Азаров к Увару.
— Чисто из ума вышибает, товарищ директор,— оживленно отозвался Увар Канахин.— Человека тут надо поставить башковитого. Сами знаете, участок образцовый… Был, конечно, у меня на примете один боевой товарищ, фамильи — Сидор Рак, мы с ним при одном отдельном кавэскадроне числились. Он за операцию против дутовской сотни вместе со мной словесное благодар-ствие от комдива товарища Вострецова под станицей Пресногорьковской получил. Интересное было дело. Дутовцы прорвали фронт…
— Погоди, погоди,— вовремя осек его Азаров.— Ты что же, выдвигаешь кандидатуру Рака, что ли?
— Нету…— смутился Канахин.— Только он бы
вполне соответствовал на данную должность. Грамотный. Десятичные дроби знал.
— Так в чем же дело-то? Где он? — наседал на Увара Азаров.
— Зарубили его в бою под Кокчетавом,— скорбно вздохнул Канахин.
— Эх ты! — участливо изумился Азаров.— Жалко. Только нам-то ведь нужен сейчас, Увар, человек живой. Вот загвоздка!
Канахин сконфуженно смолк.Азаров, поднявшись из-за стола, прошелся по кабинету. Потом, подойдя к окну, долго потирал ладонью виски, напряженно думал. Вдруг он повернулся к столу и, мгновенно просветлевший и радостный, сказал:
— Стоп, ребята, нашел!
Он стремительно обошел стол, опустился в кресло и, озирая собеседников, продолжал:
— Нашел. Замечательная, скажу я вам, кандидатура. Да его давно бы следовало вытащить в зерносовхоз. Это же незаурядный, скажу вам, человек. Ей-богу, находка! Я расскажу вам о нем потрясающие вещи…
— Ага, знаю, знаю, о ком речь, Кузьма Андреич,— сказал оживленно Увар Канахин и, обращаясь уже к Тургаеву, восторженно добавил: — Вот, понимаешь, мужик! Четверть
Тургаев недоуменно посмотрел на Канахина, точно хотел спросить: «А какое же, собственно говоря, отношение имеют столь богатырские качества к посту заведующею образцовым производственным отделением зерносовхоза?»
И, словно угадав мысли Тургаева, Азаров сказал:
— Не в водке, конечно, дело. Он, например, был георгиевским кавалером в царской армии. За храбрость, проявленную в боях против немцев, награжден четырьмя Георгиевскими крестами. Был вызван в ставку и принят царем…
Во даже как?! — изумился Тургаев.
— Да, кавалер «Георгия» всех четырех степеней. Это уже герой, как ни судите,— подтвердил Азаров.— Но и это не суть важно. Дело отнюдь не в крестах, а в классовой сущности этого человека… Это глубоко преданный нам человек.
— Можно проверить…— осторожно намекнул Тургаев.
— То есть? — насторожился Азаров.
— Поставить его на не шибко высокий пост,— сказал Тургаев.
— Например?
— Мало ли не шибко высоких постов в совхозе? Сторожем на участок или заправщиком в тракторной бригаде…
— Ну уж это ты вздор говоришь, Тургаев. Какой смысл мариновать способного, полного сил человека, ежели он с успехом может руководить целым цехом? Он бросит эту ничтожную работу. Я считаю, что людей надобно выдвигать смелей! Я в него верю. Убежден, что большие масштабы, огромное доверие, оказанное ему, вдохновят его, и он вырастет в большого человека.
— Все может быть…— уклончиво отозвался с улыбкой Тургаев.
— Ну, ты — бельмейм, а я — беледы. Я знаю,— отчеканил ему Азаров. И тоном, исключающим возражения, сказал: — Словом, увидим. Сегодня же я вызываю его к себе и отдаю приказ о назначении заведующим пятым отделением.
— Дело хозяйское,— с притворной покорностью сказал Тургаев.— Только я бы рисковать, Кузьма Андреич, в таком деле не стал.
— А мы рискнем, Ураз. Попытка — не пытка,— точно нарочно подзадоривая недовольно насупившегося секретаря, сказал Азаров. Потом, крепко тряхнув протянутую на прощание руку Тургаева, сразу же, как только тот шумно захлопнул за собой кабинетную дверь, распахнул блокнот и стал писать своим косым, быстрым почерком:
«Хутор Арлагуль, тов. Е. Дыбину Дорогой старый мой друг!
Дирекция Степного зерносовхоза решила доверить тебе ответственное дело. Мы рекомендуем тебя на пост управляющего пятым отделением нашего зерносовхоза. Это участок с десятью тысячами га поднимаемой нами под весенний сев будущего года целины. Там у нас работает и будет работать молодежь, и отделение это называем мы комсомольско-молодежным. Но это пусть тебя не смущает. Знаю, ты молод душой, и работа с озорной, горячей оравой будет тебе с руки.
Зная тебя как человека деятельного, преданного всем сердцем народу, нашей партии, я горячо поддержал предложение о твоем выдвижении и верю — ты не подведешь меня.