#НенавистьЛюбовь
Шрифт:
– Хочешь напиться? – спросила она неожиданно, со стуком ставя свой бокал на стол. И я удивленно на нее взглянул. – Идем отсюда, Дан. Найдем хороший бар. Напьемся. Выговоримся друг другу. Так легче будет. Идем!
И я пошел.
2.38
Мы сели в автобус, доехали до одной из центральных улиц города, нашли какой-то шумный и сверкающий неоном бар и до полуночи сидели за стойкой. Я молча накидывался, не замечая ничего вокруг. Думал о том, что завтра предстоит
Это было самое страшное. Я с детства не мог смотреть на то, как она плачет, – сердце сжималось. Я боялся сделать ей больно. И делал за разом раз.
А потом ненавидел себя за это.
Алкоголь не помогал. Сколько бы я ни вливал его в себя, эта проклятая боль оставалась в груди. Я медленно, но верно пьянел, да только в голове не появлялась знакомая легкость. На плечи кусками железа навалилась горечь. Виски сжимал обруч страха. А руки были скованы ощущением беспомощности.
Я ненавидел себя и за слабость.
Даниил Матвеев, мать твою, ты слабак! Никчемный урод.
Савицкий, словно издеваясь, прислал сообщение: «Напоминаю – время до завтра. И ты должен сделать это максимально жестко».
«Пошел ты», – ответил ему я и отбросил телефон в сторону. Он едва не упал, но Каролина вовремя его поймала. И только тогда я заметил, сколько она выпила. Не знал, что эта девчонка вообще пьет. Она казалась мне примерной.
– Повтори, – равнодушно сказала Каролина, даже не поднимая глаза на бармена. И тот потянулся за пустым бокалом. Я перехватил его руку.
– Не надо. Хватит пить, Каролина. Ты перебрала.
– Мы же пришли сюда, чтобы пить, – отозвалась она. – И я буду пить. У меня тоже есть причина, чтобы забыться.
– Какая?
– Неразделенная любовь. Сегодня мне особенно фигово, Дан. Бармен! – подняла она руку. – Повтори!
Я не стал ее останавливать. Каролина продолжала пить. И я тоже.
Она смеялась, я молчал.
Она вспоминала что-то из нашего детства, я молчал.
Она плакала, но я все так же молчал.
– Что мне делать. Дан? – пьяным, каким-то расслабленным голосом спросила Каролина.
– Просто жить, – хрипло ответил я. Ужасно кружилась голова, я потерял способность ясно мыслить, но образ Сергеевой так и стоял перед глазами.
– А если я без него не могу? – прищурилась Каролина.
– Не говори глупостей.
– А ты без своей Дашки сможешь?
Ее вопрос бил точно в цель. Навылет.
– Не знаю. Черт, я реально не знаю! – выкрикнул я в отчаянии и запустил пальцы в волосы.
– Любовь убивает. Лучше ненавидеть, чем любить. П-правда?
Каролина легла на барную стойку, вытянув вперед руки, и стала смеяться. Ее лицо покраснело, а глаза блестели. Странно было видеть ее пьяной.
Не помню, как мы вышли из бара – на улице уже стояла глубокая ночь. Помню, что в какой-то момент решил: стоп. Я должен перестать пить при Каролине. Она не должна видеть меня бухим в ноль, когда алкоголь просто снесет меня с ног, и я буду стоять на четвереньках над какими-нибудь
На ногах я держался более-менее хорошо. А вот Каролина на своих каблуках – нет. Пришлось закидывать на плечо сумку, брать в одну руку ее чемодан, а другой придерживать ее за плечи.
Мысли превратились в хаос, мне было плохо, но я понимал – надо отправить Каролину домой. Надо вызвать такси и посадить ее. Она же девушка. Ее одну не оставишь. Однако ехать к тетке в таком состоянии она отказалась.
– И где ты будешь ночевать? – спросил ее я.
– У тебя, – ответила она и в очередной раз оступилась.
– Не вариант, – отказался я. – Дашка будет против.
А потом вспомнил, что завтра наши отношения закончатся.
– Тогда оставь меня здесь, – попросила Каролина, смеясь. – На лавочке…
Но там оставлять ее я не стал – голова кое-как, но все еще работала. Я увидел вывеску какого-то небольшого отеля и потащил Каролину за собой. А она что-то пела и смеялась.
Свободными были только двуместные номера, и я снял один из них. Затащил Каролину и уронил на двуспальную кровать прямо в пальто. Чемодан поставил рядом. И велел ей спать. Раскинувшись на подушках, она стала звать меня к себе и хныкать, как девчонка, но я только рукой махнул и ушел в гостиную. Я стянул с себя куртку, потом зачем-то футболку, побросав все прямо на пол, и завалился на диван – безумно хотелось спать.
Не знаю, в какой момент Каролина оказалась рядом. Сначала мне казалось, будто она обнимает меня, но когда я распахнул глаза, то увидел, что она сидит рядом, склонив голову на бок, и рассматривает меня.
В номере стояла полутьма – на диван и пол падал лишь густой лунный свет. Но я отчетливо разглядел, что на Каролине был один только халатик – из тех, что обычно висят в номерах. Кажется, она только вышла из ванной, потому что пахла каким-то цветочным гелем для душа, а ее потемневшие волосы блестели от влаги.
Каролина осторожно гладила меня по плечу и груди. Сначала я ничего не понял. И резко схватил ее за запястье. Я все еще не протрезвел, но мне не нравились ее прикосновения.
– Мне больно, – укоризненно произнесла Каролина, и я разжал пальцы.
– Что ты делаешь? – спросил я, чувствуя, как кружится голова и клонит в сон. А на губах горчил алкоголь.
– Ты кричал во сне. Я хотела тебя успокоить.
Каролина закинула ногу на ногу – так, что оголила бедро. Я отвел взгляд, не понимая, для чего она так делает, и со стоном – в голове взрывались звезды – сел.
– Плохо? – с сочувствием спросила она.
– Терпимо. Одерни халат, – заметил я.
– Тебе не нравятся мои ноги? – на ее лице появилась полуулыбка.
– Мне не нравится, что ты оголяешь их при мне. Иди спать, окей? Утром поговорим.
– Мне страшно спать одной. Плохой сон приснился. Обними меня? – Каролина прижалась ко мне всем телом, но я дружески похлопал ее по плечу и отстранился.
– Спи и не бойся. Я за стенкой.
– Я хочу спать с тобой. Понимаешь? Я хочу, чтобы ты был рядом.