Ненавистный брак
Шрифт:
– Зачем ты ударил его? – возмутилась она.
– Для того, чтобы спасти ему жизнь. Ты что, не понимаешь? Если Карелин вернется и застанет Федора здесь, он его убьет. Не бойся, твой брат скоро придет в себя, но к тому времени мы должны быть далеко отсюда… Я запру его в Орловке, там он будет в безопасности, а сам, если будет нужно, вернусь на помощь Лизе… Скорее, экипаж, должно быть, уже готов и ждет нас внизу… Это единственный способ спасти Федора!
***
Добравшись до места, Наташа резво спрыгнула с лошади и побежала к Александру. Тот с неподдельным изумлением смотрел на потного, тяжело
– Что-то с Лизой? С ребенком? – в ужасе крикнул он.
– Нет… дома все живы и здоровы, Александр… совсем иное там творится. Не так давно ты сказал мне, чтобы я ничего не говорила, если в моих руках не будет доказательств… Теперь они у меня есть…
– Доказательств чего?! – Александр схватил Наташу за руки и затряс ее. – Говори! Что ты имеешь в виду?
– Иван Ежов лгал тебе… Кумазины – его пособники, интриганы, а княгиня Карелина смеялась тебе прямо в лицо…
Наташе удалось вырваться из цепких рук Карелина и отступить немного назад. Они стояли возле полицейского участка, а потому князь постарался успокоиться. С трудом взяв себя в руки, он посмотрел по сторонам и легонько подтолкнул Наташу к мостку, призывая ее перейти на другую сторону реки, чтобы спастись от нескромных, дотошных взглядов. Неистовая вспышка ярости сменилась хорошо знакомым Наташе холодным, расчетливым гневом и твердой решимостью свершить правосудие. В глазах князя Маслова видела неприкрытую ненависть к себе, но на этот раз решила идти до самого конца.
– Рассказывай, – спокойно велел Карелин, но это кажущееся спокойствие сулило опасность. – Ты же очень этого хотела... только прежде хочу сказать тебе кое-что: много гадости повидал я в своей жизни, но более жалкого зрелища не видел. Ты очень сильно изменилась, Наташа... Я всегда считал тебя прекрасным человеком, спокойным, уравновешенным, владеющим собой, но... Впрочем, начинай... говори, что хотела.
– Возвращайся домой, Александр, – не помня себя, гневно пробормотала Наташа. – Лев Ильич тоже знал об этом, но не хотел выдавать княгиню... Ты знаешь, что настоящее имя Ивана Ежова – Федор Лаврецкий?!
– Что-о-о? – взревел Карелин, чувствуя, что глаза его застилает красная пелена.
– Именно так его и зовут, – повторила Наташа, довольная произведенным эффектом. – Федор Лаврецкий, сын графини Орловой и двоюродный брат графини Кумазиной!..
Последних слов Александр уже не слышал – он, сломя голову, бежал к месту, где оставил свою лошадь. Вскочив в седло и, пришпорив жеребца, Карелин молнией помчался домой. Наташа бросилась, было, вдогон, но потом придержала лошадь и смотрела вслед быстро удалявшемуся от нее князю. Александр гнал лошадь напрямик через поля, топча посевы, и испуганные птицы всполошенно разлетались, убираясь прочь с его пути. Лошадь, подобно им, летела по полю, словно злая, черная сила приделала крылья к ее ногам. Тяжело дыша, Наташа, словно одержимая, смотрела на князя, а потом перевела взгляд на проселочную дорогу, по которой стремительно катила бричка с сидящей в ней Лизой. Лошадьми правил Сашко.
Лиза тоже заметила несущуюся по полям лошадь, и велела Сашку остановиться. Ухватившись за спинку козел, она с трудом встала на ноги и пригляделась к лихому всаднику. Ей достаточно было одного взгляда издали, чтобы понять: в душу любимого уже впилась стрела, отравленная ее врагиней. Лиза невольно задрожала от ужаса, но любовь и печаль были сильнее страха.
– Сашко, – попросила она, – поворачивай обратно к дому, и гони
Ничто не ускользнуло от глаз Наташи. Она смотрела, как где-то вдали мчался верхом на лошади Александр, как Лиза остановила дрожки и быстро поехала обратно в Карелинку, и ее сердце торжествующе билось от злобной радости.
– Александр убьет ее! – ликовала Наташа. – И это будет моя месть!..
Карелин спрыгнул с разгоряченного скачкой и тяжело водящего боками коня. Он бросил его посреди двора, не дожидаясь бегущего к нему конюха. Стрелой промчавшись по просторному двору, он ворвался в дом. В прихожей никого не было; галерея верхнего этажа тоже казалась безлюдной. Александр в сомнении задержался на секунду у лестницы, а затем стремительно взбежал по ступенькам наверх и метнулся по коридору к комнатам гостей. Он распахнул настежь самую первую дверь спальни, в которой жил Федор, но и там никого не нашел. Как помешанный направился он к комнатам других гостей, зовя Фредерика, Надю... и Федора Лаврецкого... Но навстречу Александру выбежал лишь испуганный дворецкий, по случаю крестин вернувшийся в Карелинку.
– Нет никого дома, барин, – сказал он, – гости уехали, а куда, бог его знает. Барыня все сомневалась, ехать ли ей искать тебя, но потом все ж велела подать бричку. Она сама не своя была, батюшка, – продолжал лепетать растерянный дворецкий, – расстроилась она дюже, и все умоляла графа Кумазина увезти гостя... только она по-другому назвала его... А сам граф какой-то поникший был и шибко бледный, да только послушался он нашу барыню и забрал его с собой. А графиня плакала дюже сильно...
Увидев выражение лица князя, Владимир, весь дрожа, в ужасе отшатнулся, давая ему дорогу. Широко шагая, Карелин направился в прихожую и столкнулся там с доктором. Лев Ильич сразу догадался, что Наташа все рассказала князю, и приготовился к расспросам.
– Выкладывайте все начистоту, живо! – грубо рявкнул Карелин. – Я знаю правду, так что глупо прикидываться, что Вам ничего не известно!
– Помилуйте, сударь, о чем Вы? Я, действительно ничего не знаю, – упрямо стоял на своем твердый, как кремень, Лев Ильич. Карелин угрожающе двинулся к нему.
– Вы видели и слышали достаточно, доктор, чтобы понять, о чем идет речь. Почему Вы покрывали княгиню, почему молчали? Чем она купила Вас? Как расплатилась за Ваше молчание?
– Я не позволю Вам разговаривать со мной в подобном тоне, князь, – с достоинством ответил Лев Ильич и гордо выпрямился. – Вы, верно, сошли с ума!..
Александр грубо отпихнул доктора с дороги и вошел в комнату Федора. Его взгляд наткнулся на стоявшую на кровати собранную, но забытую шкатулку, в которой наверняка хранились документы и бумаги. Руки Александра, едва не вырвав крышку, неистово ворошили заботливо и аккуратно сложенные пополам бумажные листки.
– Лаврецкий! Федор Лаврецкий! – воскликнул Карелин. – Конечно, на бумагах черным по белому так и написано! Какое глумление надо мной в моем собственном доме! Какая насмешка над моей смешной и нелепой любовью, над моей глупой доверчивостью! Федор Лаврецкий!
Карелин разглядывал документы, карточки и маленькую, запертую на замочек, коробочку. Ни секунды не раздумывая, Александр сломал замочек и откинул крышку...
– Письма! Лизины письма!.. Ее письма!
Пока Карелин смотрел на письма жены, его глаза наливались кровью, а руки чесались от неудержимого желания порвать эти послания, которые он собирался прочесть. Буквы и строчки прыгали перед его глазами в дьявольской пляске; они глумились над ним, сливаясь в мерзкое, ненавистное имя проклятого соперника.