Ненавижу блондинов
Шрифт:
— На колени, ко мне. — это не просьба, это самый настоящий приказ. А я чертова извращенка, потому что завожусь от его тона ещё сильнее. Но все это настолько непривычно, что поворачиваю голову к Яру, чтобы найти подтверждение в его глазах. Молча, он касается другой ягодицы и ударяет по ней. — Малышка, что непонятного? — Демон! Больной, но очень сексуальный ублюдок!
Уже слегка подрагивая от перенапряжения, сажусь на его колени и усиленно сжимаю ноги. Какое душевное равновесие? Вы что, меня сейчас так колбасит, что просто невозможно, а
— Раздвинь ноги. — целует в плечо. Закрываю глаза и пытаюсь побороть смущение. Яр нетерпеливо рычит:
— Я сказал, чтобы ты раздвинула ноги. — несколько влажных поцелуев в шею и по спине. Прерывисто выдыхаю и подчиняюсь. Вот так, голая, перед зеркалом, а самое главное — полностью раскрытая перед ним, я сижу на коленях и чувствую, что безумно намокла.
— Умница. — ухмыляется. — Ты когда-нибудь трогала себя перед зеркалом? — задаёт чересчур провокационный вопрос и выжидает. Молчу. Повторяет вопрос, но снова натыкается на мое судорожное молчание. — Если ты задумала отмолчаться, то не надейся, солнышко. — лизнул жилку на шее. — Можешь не отвечать, но тогда, пока ты будешь себя ласкать, я буду пробовать пальцем твою покрасневшую попку.
— Нет. — запротестовала.
— Твой ответ? — из гардеробной будто выкачали весь воздух, оставив лишь невероятного Нечаева и державшуюся из последних сил меня.
— Да. — практически зажмуриваюсь. Не хочу испытывать на себе все, на что способна его фантазия, но, если я совру, Яр поймёт это. Точнее так: я совру, а Яр точно поймёт это.
— Хорошо. — кивает, вполне удовлетворённый моим ответом. — Теперь посмотри, как это буду делать я. — он медленно продвигается к тому месту, что буквально полыхает под нашими взорами. — Ты такая мокрая. — мурчит в ухо, продолжая потирать влажные складочки. — Кто-то врал мне, говоря, что невкусная. — показательно облизывает палец, блестящий от моей влаги.
— Яр. — хриплю, будто парализованная его влиянием. — Пожалуйста. — он возвращает палец на клитор, другой вводит в меня. Наше отражение в зеркале — самая развратная вещь, которую мне довелось наблюдать за мою недолгую жизнь.
— Громче. Я хочу слышать каждый стон. — неумолимо приближает к финалу. Сжимаю грудь и почти вскрикиваю от усилившихся ощущений. — Покрути соски. — доносится тихий приказ. Выполняю сказанное и практически прихожу в экстаз. — Сильнее, не бойся сделать больно. — командует. В очередной раз внемлю его словам и в ту же секунду достигаю мощнейшего пика.
Меня трясёт, тело ослабло, а сама я откинулась на Ярослава, блаженно прикрыв глаза. Тот не стал тянуть время, а просто подхватил мою голую тушку, скинул её на кровать и стал раздеваться. Его тело — как образец моего личного совершенства, а полностью обнаженное — тем более. Будто под гипнозом, не могу оторвать взгляд от его крепкого члена. Смотрю в упор даже в тот недолгий момент, когда Яр раскатывает по нему презерватив.
Ещё несколько секунд, и он наваливается на меня сверху. Вид
— Моя девочка, скорее всего будет больно, но если ты не будешь напрягать мышцы, то мне будет проще, а тебе менее чувствительно.
— Хорошо. — киваю, поджав губы от напряжения.
— Ты только моя. Это — лишнее тому подтверждение. Советую запомнить. — сурово произносит в губы и целует. Одновременно с его трепетной лаской приходит и дикая, разрывающая боль. В невыносимой агонии пытаюсь оттолкнуть его от себя, но Ярослав поднимает мои руки надо головой. — Солнышко, потерпи немного. Скоро станет легче. — стирает мои слёзы с глаз большим пальцем и ещё раз ласково целует.
— Больно. — жалуюсь на пульсирующее изнеможение, шмыгнув носом.
— Т-ш-ш. — касается клитора, пытаясь вернуть мне приятные ощущения. Его губы двигаются вниз: с подбородка на шею, вниз по артериям, ключицы, грудь. Его язык кружит, зубы покусывают. Не сдерживаюсь и зарываюсь руками в его волосы.
Боль утихает постепенно, и теперь я чувствую лишь непривычную тугую наполненность и немного утраченного желания.
— Так непривычно. — шепчу. Яр поднимает голову, лукаво смотрит и совершает один полный толчок. — Боже! — закрываю глаза от накативших мурашек.
Ярослав оценивает мое довольное состояние и продолжает двигаться уже более активно. Его руки по всему поему телу, мои — на его спине. Он рычит, а я судорожно извиняюсь за то, что снова оцарапала его.
— Чья ты? — выдыхает в ухо, не прекращая вдалбливаться. Проводит носом по виску и целует в губы.
— Твоя. — преданно смотрю ему в глаза, из последних сил оставаясь разумом в этом измерении.
— Кончай, моя хорошая. — требовательно, но так ласково произносит.
— Не могу. — практически вою от бессилия. Я на грани, но что-то будто не даёт мне переступить её.
— Можешь. — шипит и засаживает на всю длину.
Мой пронзительный вскрик «да» и его хриплый стон будто слились воедино. Глаза сами закрылись и больше не желают открываться. Мне хорошо, мне безумно хорошо. Яр распластался на мне, а у меня даже нет сил, чтобы сказать ему, чтобы он слез. С мутным взглядом поднимает голову и пронзительно долго всматривается в мое лицо. Его глаза улыбаются, да и сам он выглядит предельно счастливым.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает, проводя ладонью по моим спутанным волосам.
— Замечательно. — усмехаюсь. — Но чувство, будто между ног кол всадили. — морщусь от саднящих ощущений.
— Полежи минутку. — слезает с кровати и идёт к тумбочке. Копается в ящике, — нашёл. — резюмирует.
— Что случилось? — интересуюсь.
— Раздвинь ноги. — садится на кровать напротив меня.
— Зачем? — хмурюсь.
— Крови было много, нужно обработать. — разъясняет будто маленькому ребёнку.
— Яр! — в очередной раз краснею. — Дай, я сама. — тянусь за миромистином.