Ненавижу блондинов
Шрифт:
— Яр, это все конечно чудесно. — нервно постучала пальцами по столешнице стойки. — А еще ты весь такой замечательный, будешь обеспечивать мои хотелки? — подняла бровь, взывая к его рациональной части, не порабощенной желанием спать (и совсем немного моими кулинарными способностями). — Все же родители есть родители, и им от меня никуда не деться, а ты — другое дело.
— Маленькая, — усадил меня к себе на колени, не дав мне дозагрузить посудомойку, — я вполне достаточно зарабатываю, чтобы обеспечить себя и тебя, ну и твои хотелки. — усмехнулся, продолжая расправу над сырниками. — Машину, конечно, я тебе сейчас не куплю, — задумчиво провел ладонью по щетине, — Антон
— Стой, Нечаев! Стой! — заверещала. — Я не хочу машину! Мне она вообще не нужна, а то с тебя станется. — проворчала.
— Ну Антон же с Элей живут, и нормально все. — совсем отчаявшись, напомнил про наших лучших друзей.
— Ты мне этих двух полоумных в пример не ставь. — здраво рассудила. — Они были готовы съехаться меньше, чем через неделю после знакомства. А я безумно хотела тебя пристрелить как минимум первый месяц, да и до сих пор иногда не прочь. — вспомнила, как неделю назад мы лежали на диване, я показывала Яру какие-то фотографии, и тут пришло сообщение от какого-то парня. Оказалось, что это был мой друг детства, который, когда нам было лет по десять, переехал в Калининград, а теперь вернулся и хотел встретиться. Мне хватило одного разозленного взгляда, чтобы написать этому возмужавшему красавчику какой-то бред про то, что очень занята и никак не получится.
А ведь парень стал действительно красив, хотя сложно было ожидать чего-то другого, когда в детстве все девчонки двора были в него влюблены. Ваша покорная слуга — не исключение, но Яру знать об этом не обязательно. Одному Создателю известно, что он еще себе напридумывает из-за детской симпатии.
— В общем, — вновь обратил мое ускользнувшее внимание на себя, — на выходных можно будет перевезти оставшиеся вещи, мне как раз к этому сроку обещали починить машину.
— Яр, я не сказала «да». — напомнила. — Мне надо подумать. — поцеловала в губы, даря всю нежность, на которую была способна. — Пожалуйста, не обижайся. — провела ладонью по несменной щетине.
— Солнышко, пойми меня. — прижался к волосам. — Я устал думать о том, где ты, как добралась до дома и все ли у тебя в порядке. Я хочу приходить домой и знать, что ты здесь или, по крайней мере, что вот-вот будешь. Так однозначно будет проще всем, чем разрываться и жить на две квартиры.
— Хорошо. — вздыхаю. — Но в любом случае мне нужно поговорить с родителями. Я не собираюсь их ставить перед фактом.
— Разумеется. — довольно улыбается своей победе.
— Черт, опаздываю! — шиплю и спрыгиваю с колен.
— Возьми такси. — доносится вслед. — Наличка в тумбочке.
— Я на метро. — выкрикиваю, проводя расческой по волосам.
— На такси. — раздается совсем близко.
— На метро, Яр, на метро. — тычу расческой ему в грудь.
— На такси, моя девочка, на такси. — показывает язык и усмехается. — Я только что оплатил. — показывает экран телефона.
— Ты невыносим! — проверяю сумку буквально на ходу. — Закроешь за мной. — коротко целую в губы и выскакиваю из квартиры.
Это так странно — осознавать, что теперь нет уроков, которые можно спокойно прогулять, учителей, с кем налажен идеальный контакт. Теперь все заново и совершенно по-другому, но если честно, то мне безумно нравится. Нет, минусы все же есть, куда же без них. Приходится приходить в эти стены каждый день, чтобы не вылететь с бюджетных мест, тратить гораздо больше времени на дорогу, вместо того, чтобы выходить из дома в 8:25, зная, что занятия начинаются ровно в половине девятого.
Слышу последнее на сегодня: «Всем спасибо. Все свободны» и радостно выхожу уже из таких привычных стен. Неторопливо бреду к метро, считая проплывающие облака и откидывая опавшие листья мыском сапога. Как быстро все меняется: меньше, чем полгода назад я разрисовала лицо парню, который отказался спать на полу. Теперь он тот, кого я люблю всем сердцем. Мой безумно упертый, ревнивый, но такой нежный и заботливый Яр.
Мысленно возвращаюсь к нашему утреннему разговору и непроизвольно улыбаюсь. Как просто согласиться на предложение переехать, стоит осознать, что оно весьма формально, потому что ты и так у него уже живешь. За прошлую неделю я ночевала дома лишь два раза, и мне очень повезло, что мои родители — понимающие люди, реагирующие адекватно. Что и говорить, будь на месте Нечаева кто-то другой, не факт, что все бы обернулось так радужно для меня.
Возможно, им стало проще меня отпустить, потому что они сами наблюдали за его отношением ко мне в критические минуты. Они доверяют ему, и за это моя благодарность родителям расширяется до, по истине, неимоверных размеров.
— Я дома! — сбрасываю рюкзак на ламинат и иду в гостиную. Папа похрапывает в кресле, а мамы не видно, но это и логично, в будний день раньше восьми вечера ее ждать не стоит. Будто почувствовав мое присутствие, родитель перестает спать и открывает глаза.
— О, блудная дочь вернулась! — радостно восклицает, вызывая острое желание закатить глаза.
— Ну, пап. — тяну. — Я такая голодная, у нас есть что-нибудь? — с надеждой ожидаю положительного ответа.
— Нет. — качает головой. — Только пельмени в морозилке. Мама написала список, чтобы я заехал после работы, но так хотелось спать, что не сложилось. — повинно пожал плечами.
— Сойдет. — машу рукой, направляясь в кухню. Закидываю полуфабрикаты в кипящую воду и наблюдаю, как за стол присаживается не менее голодный отец, в надежде получить свою порцию.
— Как дела? — спрашивает, заваривая чай.
— Все хорошо. — улыбаюсь, но одновременно в голове прокручиваю, когда сказать папе о планах на будущее.
— Все же что-то случилось, да? — заглядывает в лицо. — Ты залетела, — округляет глаза, — то есть, я хотел сказать, забеременела? — исправился.
— Типун тебе на язык! — возмутилась, стукнув родителя ложкой по лбу. — Пап, ты как скажешь!
— А, ну тогда не страшно. — резюмировал. Действительно, все остальное — не так уж и проблемно. — А что тогда?
— Яр предложил мне переехать к нему. — закусываю губу, не забывая про несчастные пельмени.
— Помнишь, реклама такая была: «Десять лет, двенадцать, ваш малыш вырос»? — произносит с легким налетом грусти.
— Помню. Это мой любимый шоколад. — улыбаюсь, беря родителя за руку. — Что скажешь?
— А разве ты все равно не поступишь так, как считаешь нужным? — философски изрекает.
— Возможно. — не считаю нужным отпираться. — Но мне действительно важно мнение и твое, и мамы.
— Если ты уверена в своих чувствах, то я думаю, стоит попробовать. — как же я благодарна судьбе за то, что она подарила мне таких чудесных родителей. — Все равно последний месяц у меня складывается ощущение, что ты здесь не живешь. — О, и он это заметил. — Только я прошу вас, не залетайте! — кашлянул. — Поживите для себя.