Ненавижу игрушки
Шрифт:
И еще кое что меня беспокоит: уже два раза хозяин отправлялся на моих плечах в тот район агломерации, где я жила раньше, где стоит заросший деревьями дом Рэка. У Зуна не было там серьезных дел, он словно прогуливался из любопытства. Не знаю, насколько хорошо запоминают эйнеры лица людей, но кто-то из охраны или прислуги вполне мог узнать меня, если бы заметил на улице. И от таких прогулок становится не по себе.
– Ты не знаешь, куда мог деться Авер? – Таня выглядит мрачнее обычного, ходит по комнате, обхватив себя руками, – Он не появляется уже несколько дней. Зун отправлял
– Думаешь, сбежал?
Она с сомнением качает головой.
– Вряд ли. Он уже привык к этой жизни. А там… Что ему там делать? Присоединиться к бродягам за стеной? Жить впроголодь? Нет, Авер не променял бы свое уютное рабство на изменчивую свободу. Наверное, с ним что-то случилось.
– С нами всеми что-то случилось, – резко бросаю я и Таня, остановившись, смотрит на меня с опаской.
“Даже если умом она не понимает, что могло случиться с вихрастым, сердцем все равно чувствует. Видимо, не чужой он ей был, прикипела к парню, с которым приходилось развлекать эйнеров. Что ж, прости подруга, выбора у меня не было”.
Больше она не обнимает меня по ночам. Приходится долго ждать, пока Таня уснет. Да и после того, как она перестает ворочаться, когда на фоне умиротворенного храпа Грига я слышу ее размеренное дыхание, у меня нет уверенности, что девушка спит. Может, она ждет, когда я встану? Хочет проследить?
Я поднимаюсь, беру в руки ботинки и босиком выхожу из комнаты, оглянувшись напоследок. Никто за мной не подглядывает, не открывает глаз.
Оставив обувь на выходе во двор, я осторожно подхожу к залу. В центре тлеет желтый огонек, отбрасывая едва заметные блики на паутину проводов. Теперь я точно знаю, что сознание Зуна в это мгновение не здесь, оно где-то далеко и я даже не уверена, что на Расцветающей.
Пытаюсь уловить струящийся где-то в эфире разговор, но тщетно. Не знаю, отчего это зависит. Иногда чужие слова не дают мне покоя, сами лезут в голову, но бывает и так, что я хочу их услышать и не могу. Ясно лишь, что контакт стал сильнее с того момента, как мне поставили дополнительные импланты. Нервная система теснее переплелась с электроникой эйнеров, проросла в их виртуальной сети. Почему менсо так не могут? Почему только мы, люди?
Одеваю ботинки, иду к каналу. Выходить через парадную нельзя, там всегда кто-то есть, даже ночью, а вдоль черной реки можно добраться до какого-нибудь переулка и по нему уже выйти на одну из главных улиц.
План у меня простой: подняться на возвышенность, по пути осматривая любые элементы на жилых зданиях, похожие на коммуникации – провода, антенны: возможно, они будут направлены в одну сторону. Впрочем, ни разу не видела, чтобы эйнеры пользовались проводной связью.
На холме я надеюсь снова почувствовать ту веревочку во тьме виртуального туннеля, которая передает информацию от одного металлического создания к другому. Меня интересует не содержание. Главное – направление. Куда стекаются все эти терабайты? Но пока таинственные сигналы остаются неуловимыми.
Мне кажется, я привыкаю ходить ночью по улицам. Эйнеры встречаются редко, они не любят прогулок в темное время
Поднимаюсь все выше, туда, где раньше располагались виллы самых респектабельных горожан. Кто там живет сейчас? Иногда мне кажется, что эйнеры занимали наши дома хаотично, без оглядки на размеры, внешний вид. Как будто им все равно, где жить, вне зависимости от статуса каждого отдельно взятого индивидуума.
Гром, раскатывающийся над ночным городом, заставляет меня остановиться, прижаться к стене дома. В небо медленно поднимается туша транспортника. Я провожаю корабль взглядом, пока он, скрывшись за тучами, не превращается в мутное, красное облако. Через минуту исчезает и оно, остаются только глухие, отдаленные раскаты.
Я иду дальше, но чувствую, что со стороны космопорта, оставшегося позади, будто что-то накатывается, догоняет меня. Останавливаюсь, поворачиваю голову через плечо. Тишина. Ничего не видно, никто меня не преследует. Продолжаю подъем, но чувство не исчезает, оно пульсирует за спиной, упирается между лопаток, там, где энергоблок срастается с позвоночником. Закрываю глаза и вижу в темноте, под сомкнутыми веками, как яркая линия проходит через меня и растворяется вдали, за вершиной холма.
Я срываюсь с места, бегу, потеряв осторожность, следуя за невидимой линией. И вот, наконец, передо мной расстилаются кварталы западных районов. Взгляд лихорадочно скользит по зданиям, на расстоянии слипшимся в темные, щербатые квадраты и прямоугольники. Стоп! Глаза зацепились за что-то вдали – что-то, выбивающееся из общей картины, равномерного городского пейзажа.
– Твою ж мать… Ну конечно! – я хлопаю себя по лбу и вскрикиваю громче, чем следовало бы, – Конечно!
Старая башня. Ретранслятор связи с Землей. Разве можно было найти для хаба что-то более логичное?!
Закрываю на мгновение глаза, чтобы убедиться. Пульсирующая линия видна не так хорошо, как несколько минут назад, но я уверена – она упирается в то место среди городских кварталов, где шпиль ретранслятора торчит над домами. “Я нашла его”.
* * *
Андрей не знает о башне и я тихо схожу с ума от того, что не могу ему рассказать! Проклятый Зун не оставляет меня, заставляет ежедневно носить его, а то и развлекать дегустациями в каминном зале. Прошлым вечером я вернулась в комнату настолько пьяной, что уснула, не добравшись до постели.
Лишь сегодня Зун решил пересесть на Грига. Нельзя медлить ни минуты – ухожу через главный ход, не обращая внимания на брошенное вслед "куда?" Охранник не посмел меня остановить.
Я знаю, где дом, в котором живет хозяин Андрея, нужно лишь дождаться, когда выйдет кто-нибудь из людей и попросить передать, что я жду. Знакомые и даже родственники, живущие в разных домах, не редкость, и, хотя эйнеры вряд ли одобряют такие встречи, они не препятствуют им. По крайней мере до тех пор, пока это не мешает работе на хозяев.