Ненавижу! Люблю! И снова ненавижу!
Шрифт:
Остановился. А шаги нет.
Кто-то бежал мне навстречу...
– Диан!
– почему-то именно имя любимой пришло в голову первым.
Шаги становились все ближе и ближе. Пошел навстречу.
Пройдя полметра, остановился.
Передо мной стоял ребенок. Мальчик четырех-пяти лет. Он, словно лучик солнца, был посреди черно-белой картинки. Яркий, веселый, и чем-то очень довольный.
– Пливет, - не выговаривая "р", поздоровался мальчишка, и помахал своей ручкой.
–
На меня смотрели, будто мои собственные глаза. Голубые, в обрамлении пушистых ресниц. Курносый носик. Милая, детская улыбка и две ямочки в уголках губ. Завершали картину темные волосики в творческом беспорядке. Его лицо было таким родным, что я даже растерялся.
– Ты кто? И где все?
– Я тоть, кто поможет тебе. Кломе нас туть больше никого нет, - заверил меня ребенок, смотря ангельскими глазками.
– А как ты здесь оказался?
– я не понимал, что все значит.
– И где я нахожусь?
– Я плишел за тобой. Ты потелялся. За тебя мама очень-очень пележивает.
– Мама?
– удивленно посмотрел на малыша.
– Чья?
– Мама, - кивнул тот.
– Моя, - для убедительности ткнул пальцем себе в грудь.
– А где она? И почему ты, а не она, пришел сюда?
– все казалось каким-то фантастическим.
– Она далеко, - грустно ответил ребенок.
– Она не может сюда плийти. А я могу, - гордо поднял курносый носик.
– Ясно, - только и выдавил я.
– Ну что, пойдем?
– мальчик протянул мне пухлую ручонку.
– Пойдем, - взял ладошку в свою, и мы зашагали по аллее.
Мальчик, шел, молчал, а я и не знал, что тут говорить.
Мы дошли до конца парка, и подошли к воротам.
– Ну, все, мы плишли, - показал на ворота ребенок.
– И что теперь?
– ничего особенного я не увидел. Все было таким же черно-белым.
– Тепель ты иди туда, - показал мальчик рукой.
– Давай, давай, тебя там ждут
– А ты?
– И я пойду. Поиглаю и плиду, - подвел меня к воротам мальчик.
– Как тебя зовут?
– Ты сколо узнаешь, - был мне ответ.
– Все узнаешь.
Я рассматривал ворота, а когда повернулся, ребенка уже не было.
– М-да, весело тут. Хоть в психушку ложись.
***
Приходить в себя было довольно больно и страшно. Болело все тело, но больше всего спина и голова. "Значит, живой" - подумал я. Но все равно, открывать глаза было страшно. Страшно было увидеть, что со мной стало.
Лежать с закрытыми глазами было глупо, я и так, кажется, провалялся достаточно много.
Снова осторожно приоткрыл глаза. Привыкать к свету было тяжело, но начинать-то надо. Надо мной был белый потолок, а в ушах стоял какой-то писк.
Слегка повернул голову.
Вокруг меня стояли штативы, тумбы с различными приборами, так что не было сомнений - я в больнице.
Сквозь все больничные писки, услышал еле уловимое, такое родное... моя девочка.
Поворачиваю голову. Возле кровати, сидя на стуле, спала Диана, положив голову на сложенные руки на постели.
Осторожно, стараясь не вырвать капельницу и не разбудить Диану, погладил любимую. События последних недель всплыли в памяти.
Диана узнает правду. Наша ссора. Мои психи. Цветы у ее квартиры. Смс от Дианы. Авария. Все казалось сейчас настолько мелочным перед тем, что она сейчас здесь...
Здесь, в больничной палате, в белом халате, спит на стуле в неудобной позе около моей постели. И, может, все это покажется эгоистичным, но мне сейчас это чертовски нравится.
Нравится осознавать, что я ей нужен.
Тихонько постарался убрать руку, но прищепка на моем пальце зацепилась за волосы, и я случайно их дернул.
"Черт не хотел же будить".
Диана заворочалась, а потом открыла глаза.
С минуту мы смотрели друг на друга, не отрываясь.
– Привет, - хриплым голосом произнес я.
– Привет, - машинально ответила девушка.
– Саша... ты... ты очнулся, - лицо моей девочки озарила улыбка. Она крепко меня обняла, но тут же отстранилась.
– Ой... прости.
Отметил, что она изменилась. Лицо осунулось, стало грустным, щеки впали, под глазами ужасные синяки, а сама Диана очень похудела.
Такое ощущение, что передо мной совсем другой человек.
– Сколько я был без сознания?
– повернул голову к любимой, которая смачивала вату в стакане.
– Пить нельзя, так что пока будем спасаться так, - нежно прикоснулась к моим губам мокрой ваткой и слегка сжала.
– Спасибо, - поблагодарил и поцеловал кончики пальчиков.
– Так, сколько?
– Около недели, - печально ответила Ди.
Вот ничего себе. Вот это я повалялся.
– И ты все это время была здесь?
– Я пойду, позову Дмитрия Андреевича, - ушла сначала от ответа, а потом и сама скрылась за дверью.
Ну, ничего, пусть даст мне окрепнуть немного, получит по своим прелестным нижним девяносто за то, что о себе совсем не заботится.