Ненавижу любя

Волконская Оксана

– В смысле? – от неожиданности шатен остановился и, не получив ответа, слегка тряхнул девушку. Но та уже сообразила, что вино за нее сболнуло лишнего, и упорно начала играть в партизана.

– К Линке хочу!
– тоном маленькой девочки заявила она и капризно надула губы. – Я по ней соскучилась, а тут даже поболтать не удается. Кстати… ты узнал про дачу?
– почти трезвым голосом спросила она.

– Почти, - мрачно заявил Глеб. – Это парень приполз домой никакущий, ничего адекватного сказать не смог,

уснул прямо во время разговора. Я его к Яру отвез, он с утречка с ним побеседует и поедем.

– Зато можно быть уверенным, что он нас не сдаст Илье, раз уж он лыка не вяжет, - попыталась подбодрить его Инга.

– По-моему, кто-то заговаривает зубы, - усмехнулся Глеб. – Что, не хочешь холодный душ? – и он, включив шланг, направил ей воду прямо в лицо. Девушка взвизгнула и отправила в обратный полет брызги.

У Лины с Кириллом было не так весело. Парень втащил ношу в комнату, сгрузил на постель. Девушка приподнялась на коленках и оказалась с ним на одном уровне.

– Знаешь, Лаврецкий, - тихо-тихо, почти не слышно, проговорила она, легонько касаясь ладонью его щеки. – Ты иногда таким лапочкой бывает, что я почти готова в тебя влюбиться… Жаль, что ты всего лишь моя иллюзия.

– Я вполне реален, солнышко, - он прижал ее к себе и легонько коснулся в мимолетной ласке губами ее носа, доказывая свою материальность. В ответ девушка лишь замотала головой:

– Неа! – и без того спутанные локоны взлохмаченными волнами легли на плечи, и она стала похожа на домовенка – растрепанная и сонная. – Ты всегда предаешь. Значит, ты иллюзия. И я тебе не верю. От слова «совсем», - и такой грустный-грустный и серьезный взгляд

– Не в этот раз, - пообещал Лаврецкий. Их странную идиллию нарушила вбежавшая в комнату мокрая с ног до головы Инга. За ней ангелом возмездия решительно топал не менее мокрый Глеб.

– Эм… Я вроде сестренку просил охладить, ты-то чего полез под воду? – удивился Кирилл.

– Ты мою вроде тоже баиньки пошел укладывать, - демонстративно покосился Левицкий на лежащие на талии сестры руки Кира.

– Так он и укладывает, - хихикнула Инга. – Пошли-ка вы оба отсюда, мне переодеться надо. Линка, дашь что-нибудь?

– Конечно! – хозяйка сползла с постели и направилась к шкафу. По дороге добавила. – Глеб, ты в комнате родителей поспишь? Кир, а ты в зале? Сами постелите? Глеб знает, где постельное взять. Ингусь, а ты со мной.

– Конечно, справимся, - улыбнулся Кирилл. – Спи.

– Какой ты у нас заботливый, - продолжала хихикать Инга. – Настоящий…призовой жеребец.

– Ага… - зашлась в хохоте Лина. – Не зря на него бабы спорят.

– В смысле? – оторопел Лаврецкий.

– В прямом, братец! Студентки твои сто косарей поставили, что тебя соблазнаят, - просветила родственника Инга.

–

Чего? – охренел – иначе и не скажешь – Кирилл. Хотя это многое проясняло, особенно повышенное внимание учениц. Он лишней скромностью не страдал – мужчина видный, но не до такой же степени! Лаврецкий испытывал какую-то странную смесь облегчения и уязвленности. В любом случае, спускать спор не собирался.

– Какой ты популярный, - подколол его Глеб.

– Рассказывайте! – потребовал Кирилл, но ответа не дождался. Инга зевнула и капризно выдала: «Баиньки хочу!». На помощь ей тут же пришел Глеб.0

– Проспаться им надо. А тебе, похоже, со студентками поговорить. Думаю, эти дамочки выдали уже все, что знали, - улыбнулся Глеб. – Пошли отсюда, чаю попьем, - и он прикрыл за собой дверь.

Глава 39 (часть первая)

Девушки вскоре угомонились. Конечно, негромкие перешептывания были еще слышны, но смех прекратился, и свет в комнате уже погасили. А молодые люди все сидели на кухни и разговаривали обо всем на свете – так много общего у них оказалось. И знакомых, и увлечений, и взглядов на жизнь. Наконец Глеб внезапно спросил:

– Скажи-ка мне, Кир, что ты хочешь от моей сестры? Ты хоть сам это понимаешь? – невозмутимо прихлебывая кофе, ошарашил собеседника он.

– В смысле?

– Мда, похоже, не понимаешь, - протянул Левицкий, вдруг мгновенно сбросив с себя маску вечного балагура. – Ты мужик неплохой. Но когда поймешь, что ты хочешь от Линки, тогда и лезь к ней. Морочить голову я не позволю. Будешь надоедать, по морде получишь. Ничего личного. Она просто моя сестра.

Всю эту тираду он произнес невозмутимо-ленивым тоном, который совсем не вязался с обычным его состоянием. Но было в этом что-то такое, что заставляло понимать – он не шутит. Надо будет – ударит, прибьет, но свою кузину обижать не позволит.

– С чего ты вообще взял, что я ей голову морочу? – вопросом на вопрос ответил Глеб.

– Тебя слишком много в ее жизни стало, - хладнокровно ответил Глеб. – И она какая-то дерганная. Это вся семья видит, но сестричка вроде взрослая. Только я молчать не собираюсь. Девочку на ночь ты можешь найти, где угодно. К Линке так относиться не стоит.

– Я тебе услышал, - кратко ответил Кирилл. Заверять в чем-то Левицкого он не стал. Не его дело. Тем более Кир сам до конца еще не разобрался со своим отношением к девушке. Когда-то давно все было вполне определенно. Потом все изменилось, начались их вечные столкновения-перепалки. А теперь… Прошло чуть больше недели, но он уже привык к ее присутствию в своей жизни. Всего два дня, но из своей постели выпускать ее больше не хотелось. Всего час, как она сказала, что почти готова в него влюбиться, а возникшее желание утащить Лину куда-нибудь и превратить «почти готова» в «влюблена» никуда не пропало. Но рассказывать об этом Глебу он не собирался. Василине, впрочем, тоже. Во всяком случае пока.