Ненавижу магов
Шрифт:
Если бы от нее не исходила такая яркая волна жалости, я бы не выделил ее чувства из мешанины эмоций остальных присутствующих. Не сразу понял, что именно почувствовал, а когда понял, удивился настолько, что злость пропала. Меня никто не жалел, ни разу за все двенадцать лет, которые я мучаюсь от проклятия.
Даже родная сестра никогда не переживала за меня. Ею овладевало злорадство, когда я расклеился после истории с Милой. И когда, плюнув на несколько месяцев на свою жизнь, ушел в запой, я не ощущал от своей сестры ни капли жалости. Одно лишь раздражение, когда она в очередной раз приезжала ко мне за деньгами.
Меня, советника
Странная она, но при этом забавная, что ли. Невольно улыбаюсь, смотря на ее растерянную мордашку. Настолько забавны и непонятны ее чувства ко мне. Не смог удержаться и засмеялся. Это как же я плохо выгляжу в ее глазах, что она меня жалеет? Спаситель, она ненормальная!
Касаюсь ее плеча, маленькое заклятие и ее одежда высохла. В обществе не принято использовать свою магию на других людях, разве что целителям. Та мелочь, что я сейчас сделал для оборванки, считается слишком интимной. У нас говорят, что магия и человек неразделимы. Если ты касаешься человека своей магией, то это сравнимо с реальным касанием. Получается, то, что сейчас магией высушил всю её одежду, приравнивается к тому, что собственными руками бродяжку с головы до ног потрогал. Давно я не трогал женщин, в том числе и своей магией. Она особенная, что ли? Окидываю ее взглядом снова, прежде чем уйти, и с улыбкой понимаю, что и правда, особенная. Много лет прошло с того времени, когда я чувствовал к людям жалость.
Часть 3. Пирушка, шнапс и подлянка.
Часть 3. Пирушка, шнапс и подлянка.
Пенелопа Типичный мужчина! Решил, что сделал одолжение, высушив одежду, а на деле дал ещё один повод его ненавидеть.
– И кто будет возмещать убытки? – прозвучал где-то рядом противный голос метрдотеля.
Преодолевая огромное желание почесаться прямо на глазах у людей, со вздохом отрываю взгляд от лифта. Метрдотель чуть не плачет, смотря на изувеченные розы, я его понимаю, мне от свербежа тоже плакать хочется.
– Ну, кто их причинил, тот и заплатит, – отвечаю равнодушно.
Нагнулась и начала собирать раскиданные мною вокруг стола медяки. Послышались смешки и перешёптывания. Ну-ну, смейтесь богачи, никто из вас не знает, что это такое, не иметь денег даже на хлеб. Самое прискорбное, что будь у меня деньги, чтобы заплатить за эту дурацкую вазу и утереть нос наглецу, я не могу это сделать. Ещё не время тратить деньги.
– Иван! – крикнул метрдотель, когда я собрала все монеты.
Из задней комнаты появился бугай и неспешно подошел к начальнику. Такой здоровый, что не по себе как-то.
– Вот, отдайте владельцу, пожалуйста, – попросила тем временем, кладя медяки на стол. – Выставь эту бродяжку отсюда, – прокричал метрдотель, – и замени Сергея на входе. Бугай тут же схватил меня за край пальто и буквально понес к выходу, я и пикнуть не успела.
– Эй, стойте! – завопила я. – Стойте, меня сюда пригласили!
Иван заржал, пока мои ноги пытались нащупать родную землю, а пальто угрожающе затрещало по швам. Ну вот, сходила на выпускной, называется!
– Ратмир, эта нищенка с нами, – послышался недалеко звонкий смех Кристины.
Теперь не только вся группа, но и все училище узнает, что меня из Престижа выносили.
Метрдотель оживился,
– Ты как всегда впечатляешь всех своей эффектностью, Попа, – не скрывая насмешки, протянула слащавым голоском Кристина.
– Меня зовут Пенелопа! – устало напомнила, почесывая плечо.
Нет смысла переживать, что опозорюсь, почесавшись, я уже опозорена.
– Попа! Вот ты где! – высунулся из-за двери Костромской.
Вот кого-кого, а его видеть я сейчас не хотела. Хотя нет, всех бы их в гробу хотела видеть, но, увы, мечты у такой невезучей, как я, не сбываются. Вечно Костромской мне подлянки устраивает, в прошлый раз поджег мою сумку, а в этот раз, судя по улыбке, придумал что-то грандиозное. Медленно обхожу троицу красоток курса, эти тоже как-то подозрительно на меня смотрят и улыбаются.
– Чтоб тебе икалось! – тихо пригрозила ему, и моё «проклятье» сразу же исполнилось.– Ну, пойдем… ик... уже, мы там в бутылочку играем, а Нальнар так хочет с тобой… ик… поцеловаться! – радостно поторапливал Костромской, попутно икая.
В том, что Нальнар, чистокровный эльф, хочет не то что целоваться, просто разговаривать со мной, я сильно сомневалась. Наверное, снова что-то не поделили, и Костромской хочет так отомстить дружку.
– Спасибо, но я как-нибудь потом, – бурчу, снимаю с себя пальто и вешаю на вешалку, как и остальные бюджетники до меня.
Думаю, для богачей в этом ресторане и гардероб нашёлся, а нам лишь вешалку выделили. Отвратительно!
Оглянулась на Костромского и мысленно прокляла: «Чтоб у тебя пятая точка весь вечер чесалась».
Парень обиженно надул губки и, не переставая икать, подошел к большому столу, а перед тем, как сесть на свое место, почесал пятую точку. Можно подумать, это случайное совпадение, но на самом деле такое часто происходит с теми, кто меня обидел. Как ни крути, но мои проклятия, особенно подкрепленные плохими эмоциями, сбываются. Наверное, потому "к чёрту" – самое популярное моё ругательство, ведь его нет на самом деле. Ничего страшного не случится, если я к чёрту пошлю кого-нибудь или что-нибудь. Мне кажется, эта фишка дана мне в противовес моему невезению или, наоборот, из-за него и появилась. Однако стоит мне кого-то проклясть, со мной происходит что-то очень плохое. Причем это "плохое" намного хуже, чем то, что достаётся моим обидчикам.
На выпускной пришли почти все однокурсники, разве что несколько бюджетников оказались умнее меня и не пошли на этот вечер выпендрежа. Все девушки, как на подбор в платьях, одна я в свитере и юбке. Сделала вид, что меня это не волнует, и молча направилась к угловому столику. Там, как заговорщики, собрались все бюджетники из моей группы. Похоже, они тоже уже жалеют, что проведут этот вечер пятницы здесь.
Лили, маленькая симпатичная брюнетка, сияла фальшивой улыбкой. На самом деле она бесилась, что её не пустили за главный стол, где сидели все звезды училища Зельеваров, точнее те, чьи семьи состоятельны. Как раз там Костромской с задором крутил бутылочку из-под дорогого шампанского, все еще икая и посматривая на Нальнара, обнимающегося с Евой Стрингиной.