Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
– Я никогда не бросаю слов на ветер, так же стараюсь придерживаться твоего порядка, – признаю я то, что буду слушаться его, и делать то, что он скажет, не смотря на некоторые сложности, которые могут появиться в любой момент. Как и сейчас.
– Сейчас мы это и проверим, – подмигнул он мне, затеяв лихую игру, – Положи свои руки мне на шею, – сказал он таким теплым и ласковым голосом, что я начала таять, от его, впервые, вежливого тона. Но слова, которые он проговорил, дошли не так быстро, как его тембр мягкого голоса, и я не немного стала быть ошарашена его просьбой. Хмурю свои брови, но, тем не менее, подношу руки к его пылающей
Под моими ладонями кожа такая мягкая и гладкая, что я чувствую уют, даже в такой момент: обхватывая его шею. Его глаза блестели, на губах была приятная улыбка, а его язык смочил нижнюю губу, заставив меня на секунду засмотреться на это замысловатое и быстрое движение его рта.
– Подумав, что меня смутит потрогать тебя за шею, то ты ошибаешься, Нильс,– сделала я вывод, когда поняла, что, собственно, ничего не произошло. Но, я не могу отрицать то, что эти ощущения были для меня новые, такие настоящие и на удивление приятные. Моим рукам было приятно его тепло, и они запоминали эти ощущения довольно быстро.
– Опускай их вниз. Медленно, – говорит он, любопытно разглядывая мою реакцию. Я не подавала виду, что была удивлена его новым наказам, но все же, это выбило меня из стойкости. Он смущал, и довольно сильно! Парень точно знал, что его вульгарность заставит меня вновь стать красной до неузнаваемости. Господи, я трогала самого Нильса Веркоохена, признавая его красоту и силу, чувствую ужасную и чувственную вибрацию от тела, когда начала движение рук.
Аккуратно и немного боязно я легко скользила от его шеи к видным ключицам. Провожу пальцами по его массивным плечам, точно только малость дотрагиваясь до его кожи. Я не смотрела в его глаза, разглядывая его тело, осознавая, что это начинает нравится мне самой, отчего живот начало затягивать в узле, а я отвергала эти мысли. Стыдливость дала о себе знать громкий и дрожащим выдохом.
– Ну-ну-ну… сделай еще нежней, Рози. Не спеши, тебе самой нравится это, растяни момент блаженства, – вновь говорит он, и я не могу сдерживать свою судорожную дрожь.
Не скрывая своего смущения, я брожу руками по массивному телу, которое было крайне расслаблено. Грудь вздымается все так же мирно, как и тогда, когда он спал. С каждой секундой, я вырисовываю какие-то неведомые узоры, спустившись до его ребер, а позже и на крепкий рельефный живот. Я не знаю, нужно ли продолжать, поэтому останавливаюсь, предположив, что я доказала ему, что совсем не стесняюсь, при этом раскрасневшаяся с усложненным дыханием и дрожащим телом. Только, я определенно выполнила его наказ, не смотря на складность и преграду в виде моих чувств и эмоций.
Мои руки начали опускаться и оставлять его тело в покое, но Нильс возвращает их на то же место, заставив меня томно вздохнуть. Какой наглец и распущенность!
– Продолжай, – теперь его голос звучит строго, прочти приказным тоном, и это заставляет мое сердце ускорить свой ритм. Но, как бы там ни было, я вновь трогаю пальцами по его живот, спускаясь по телу ниже и ниже. Когда мои, уже охолодевшие пальцы достигают низа живота, у самого атласа и резинки нижнего белья, я вопросительно смотрю на парня. Не может же он заставить сделать это меня!
– Не думаешь ли ты о том, что я буду опускать руки ниже? – спрашиваю я, подозрительно смотря на него, удерживаясь за его бедра. Нильс насмешливо играет со мной, закусывая свою нижнюю,
– Ты застенчива и возмущена, – он доволен, что я попала в замешательство и теперь мне эта игра не нравилась. Я думала, что он просто хочет проверить, смогу ли я прощупать его кожу, но я не собираюсь ставать одной из его девушек, которые могли бы продолжить, не думая о том, как это будет низко для них самих. Если у него запрет на мое тело, то я никак не буду пользовать его тело своими руками! Ни за что!
– Возможно, но продолжать не стану, – резко убрала я руки. Мое лицо стало серьезным, и я не могла смягчиться, ведь опять появился насмехающийся и надменный парень, которого я совсем не хотела видеть. Я чувствовала дискомфорт и понимала свою глупость. Надо же, провел меня, как маленькую девочку!
– Хочешь, я продолжу? – полюбопытствовал он у меня, а я практически открыла рот от его очередной похабности, – Это не сложно. Могу показать, как ты должна была сделать, – помигивает он мне с весельем, а я с меня выбивается возмущенный выдох, и я смотрю на него круглыми и большими глазами.
– Наш уговор составлял одно из правил о моей неприкасаемости, не так ли? – говорю я в свою защиту, чтобы у него не было лишних мыслей о том, что он может повторить тоже, что сделала и я. Не смогу допустить этой оплошности, насторожившись его словами.
– Что за монашеские признаки? Ты никак не думала об этом, пока трогала меня, почти получая от этого удовольствие, – шепчет он, а я начинаю злиться на него. Он был крайне груб!
– Это наш уговор, – поправляю его я, не желая слышать таких речей. – Ты не можешь это сделать, как и я ослушаться тебя. Не позволяй себе такую вольность, Нильс, особенно в моих правах данным именно тобой.
– Нет. Это называется – занудство монашеской англичанки, что действительно не знала близости мужчины, – кривит он меня, начиная смеяться, наслаждаясь моей яростью. Я взбешена его словами, и пока он бьется в своих конвульсиях смеха, я хватаю подушку и кидаю в него, попадая прямо в лицо парню когда он сидит на вытянутой руке от меня, от чего тот на несколько секунд теряет равновесие, от неожиданности, мало ли не повалившись в бок. Удержался, восстановил равновесие.
Как только я вижу его ошарашенное лицо и шок, который сменяется злостью, я готова вскочить с его кровати и бежать. Только я дернулась и привстала с ног, как Веркоохен тенет меня обратно, заставив полностью слечь, падая в бок. Я начинаю вырываться, но ощущаю его вес на себе и как его руки пробираются под свитер. Ужасаясь, я впала в мандарж, начав нервничать, но как только он начал так неожиданно адски щекотать меня, я задрожала от смеха, горько заливаясь криком веселья.
– Не смей кидать в меня подушкой! Ты поняла меня, Прайс? – рычит он, но я проваливаюсь в новые и новые потоки смеха, без какого-либо перерыва, от чего живот начинает ныть от боли. Это было почти пыткой, не смотря на детскую шалость. Живот крутило в боли, отчего на глаза стала поступать влага, а я не могла умолкнуть и сдержать смех, ровно так же, как и откинуть его руки прочь.