Ненавижу. Хочу. Люблю
Шрифт:
— Я запрещаю тебе трахаться с сотрудниками! По уставу никаких отношений между работниками! — обрушает он ладонями удар о стену, чем не капельки меня не пугает.
— Впервые слышу о таком!
— То есть ты не отрицаешь, что трахаешься с ним?! — вылупив в ярости глаза, звереет Гриша ещё больше.
— Отпусти меня! — пихаю его кулаками в грудь ещё раз, а затем пытаюсь пролезть под его рукой. Но он молниеносно вцепляется в мои волосы и оттягивает голову назад.
— Какая же ты шлюха. И как же я ненавижу тебя, — цедит, наклонившись и практически коснувшись моих
— Bastardo!* Я тоже тебя ненавижу! — шиплю, смотря на него снизу-вверх, самым ядовитым тоном, на который способна. Дышим одним опаляющим гневом воздухом. — Проклинаю тот день, когда с тобой позна!.. М-м!.. — не успеваю договорить. Этот психопат впивается в мои губы грубым поцелуем. Насильно раздвигая их, жёстко проталкивая свой язык мне в рот.
Я начинаю вырываться, мыча, вгрызаюсь зубами в его нижнюю губу, отчего тут же по нёбу растекается металлический вкус крови. Но он не останавливается. Буквально пожирая меня своей дикостью, продвигается по кабинету, уходя дальше от двери. Заставляя меня тем самым делать дезориентированные, пьяные шаги за ним.
Остановившись, рывком разворачивает меня к себе спиной. И я тут же пользуюсь появившееся возможностью говорить.
— Придурок!.. — выплёвываю, задыхаясь. — Что ты… творишь?! Остановись!
— Заткнись! — на этом слове Котов разрывает мою рубашку, что сопровождается треском хлопковой ткани и звуком отскочивших на пол мелких пуговиц. Впивается в мою шею губами, зубами и с силой дёргает чашечки бюстгальтера вниз. А затем обхватывает слишком чувствительную грудь и грубо сминает. Тянет за соски и выкручивает их, одновременно кусая кожу под мочкой уха. Так сильно!
— А-а-ах!.. Котов, какого ты?.. — что-то говорю, но слова перестают складываться в связные предложения, снова обращаясь в неудержимые стоны. Отклоняю голову на его плечо и прикрываю глаза. Что он творит со мной?! Я в ярости, но при этом разрываюсь от возбуждения! Оно накрывает собой всё вокруг, выбрызгивая в воздух свои ядовито-сладкие пары. — А-а!.. — стону в очередной раз, повиснув на Грише безвольной куклой, когда он задирает мою юбку и ныряет рукой между бёдер.
Без предварительных нежных ласк давит на клитор сквозь кружевные трусики, а затем тянет за ткань, отчего та врезается во все гиперчувствительные места. Глухо рыча мне в шею, проходится длинными пальцами по моим складочкам ещё раз. А затем ещё.
Но, не дав насладиться этими ласками сполна, резко разворачивает меня к себе лицом и снова накидывается на мои губы. Теперь я отвечаю ему. Ярость на него за всё это, наблюдающая за всем уже где-то из-за угла сознания, только добавляет сумасшествия в мой поцелуй. Это что-то на животном, низшем, первобытном. Мы буквально оголодали за семь лет разлуки. Я целую, кусаю, облизываю, но не могу насытиться! Схватившись за боковые края его рубашки, рву и её пуговицы. Распахиваю как можно шире и с очередным стоном
Но Гриша и это обрывает, резко отстранившись.
— Встань на колени! — задыхается вместе со мной, но выплёвывает слова и грубо давит мне на плечи.
— Пошёл ты! — шипя, пытаюсь скинуть его руки, вывернуться, но, как и всегда, безуспешно. Или я уже и не так сильно хочу вырваться…
Сильнее давит на плечи, отчего мои колени подгибаются, и я падаю. Невольно выполнив его приказ.
— Пойду, только не сейчас… Сначала отсосёшь мне, — выдыхает хрипло, лихорадочно дёргая молнию на ширинке своих брюк одной рукой, а второй держа меня снова за волосы.
— Я не буду тебе сосать! Ты конченый псих! — не оставляю попыток встать, отдирая его руки от себя, но он только сильнее прижимает меня к полу и тянет за волосы, вынуждая откидывать голову.
— Ещё как будешь, — выдавливает злую ухмылку, достаёт свой член и тыкает им мне в губы. А он в полной боевой готовности, как я и думала. Такой же огромный, как я и запомнила. Длинный и толстый, отчего помещался мне в рот всегда только на половину. — Открой рот! Давай же! — вновь оглушает кабинет рыком неуравновешенного. Уже не контролирует себя! Сошёл с ума!
Скалюсь и воспроизвожу шипение, подобно кошке, смотря на него снизу.
— Cretino!* — зло выдыхаю и обхватываю ртом его членостояние, насколько могу. Прикусываю зубами.
— Только попробуй, — медленно цедит, не отрывая от меня взгляда, и в нетерпении толкается бёдрами мне навстречу. Его член пропихивается слишком далеко, касается горла, отчего я начинаю давиться. — Соси! — приказывает, и я, со злостью и смирением схватившись за его бёдра, яростно начинаю двигать головой взад-вперёд. — Да!.. Давай! — хрипит он и «помогает», придавая моей голове больше скорости, держа за волосы двумя руками.
Я самая настоящая сумасшедшая, потому что мне это нравится. Чувствую, как вкус Гриши пробуждает во мне каждую похотливую клеточку. Ощущаю, как стенки влагалища ритмично сжимаются, выделяя всё больше влаги с каждой секундой. Соскучилась по нему дико и безумно. По всему этому. Жёсткому, вкусному, ярому. Хватаюсь одной рукой за основание члена и облизываю его вдоль всей длины. Как самое лакомое мороженое, как самый сладкий леденец.
— Умничка… Да… — откинув голову назад, блаженно выдыхает Котов. Тело его дрожит, член постоянно дёргается, напрягается. Ему до безумия нравится. Я знаю.
Провожу языком вкруговую по головке, слизываю смазку, сочащуюся из него. Рукой дотрагиваюсь до яичек и аккуратно сжимаю, перекатываю в пальцах, глажу, отчего над головой раздаётся очередной сдавленный стон. Снова погружаю ствол между губ и начинаю быстро сосать, помогая ладонью. Второй спускаю ниже его брюки и вонзаюсь своими острыми «миндалями» в его ягодицу. Да-а-а! Моя родная!
— Давай, малышка! Ещё чуть-чуть… — обхватив мою голову двумя руками, он вдруг делает резкое движение бёдрами. А после и вовсе начинает вдалбливаться в мой рот с неистовой скоростью и силой.