Ненавижу. Хочу. Люблю
Шрифт:
Хотя сейчас и обои есть разные. Жидкие, флизелиновые. И вообще стены мне можно покрасить…
«И о чём я вообще думаю?!» — отодвинула щёточку туши от глаза, в удивлении смотря на своё отражение. Морщусь и достаю помаду. Похоже, так мой мозг пытается отвлечь себя от мыслей о предстоящей встречи. Снова этот мандраж!
Кончаю с макияжем и встаю напротив всех своих чемоданов. Одеться сегодня нужно по-деловому и одновременно не изменяя своему стилю…
Так, это нет…
Слишком красное…
Слишком не
О, а вот это самое то!
Достаю из чехла кремовый костюм, состоящий из короткого пиджачка с расклешёнными рукавами и брюк с высокой посадкой. Никакой блузки и топа, а тем более лифчика! Только секс, только хардкор! У меня очень красивая ложбинка между грудей, ни к чему её прятать.
Волосы в пучок. Нюдовый макияж. Сумочка. Лодочки. И я готова покорять нудных тёть и ненавидящих меня бывших!
Поездка в душном такси — нотариус — поездка в душном такси — фитнес-клуб.
Он располагался в центре города в торгово-развлекательном центре на четвёртом этаже. Всё не выходило из головы, что Гриша всё-таки молодец. Добился-таки. В нём всегда чувствовалась целеустремлённость, а с его харизмой он очаровывал многих. Я знала, что когда-нибудь он, возможно, добьётся многого. Знала, но не могла ждать. А ещё Гриша один из тех людей, которым нужен хороший пинок для того, чтобы они начали что-то делать со своей жизнью…
Возможно, я стала одним из тех пинков? А, возможно, и нет. Но у меня внутри тлеет что-то похожее на гордость не только Гришей, но и собой.
Поднимаюсь на нужный этаж и застаю кучки людей, снующих туда-сюда. Как мне сказала Аня, послезавтра открытые. Видимо, доделываются последние мелочи. Вот вижу устанавливают компьютер на стойку администратора. Подальше ставят кулеры с водой. Лакированные поверхности, кожаные диванчики, неоновое освещение. Интерьер выполнен в чёрном и салатовом. Стильненько и так…
— Пришла? — внезапно сзади раздаётся такой до боли знакомый голос.
Вздрагиваю от неожиданности и резко разворачиваюсь. Стоит в напряжённой позе. Брови нахмурены. Смотрит на меня исподлобья. И в костюме! Я никогда не видела его в костюме! Мамочки… Да это же просто произведение искусства!
Быстро пробегаюсь по этому шедевру взглядом, остановившись на мгновение в районе ширинки. А брюки-то маловаты будут. А затем прищуриваюсь, улыбнувшись.
— Ого, а вам идёт, Григорий Александрович! Мне так к вам теперь обращаться?
Но он сжимает челюсти так, что я могу видеть движение желваков, и ничего не отвечает. Лишь уходя вглубь помещения, кидает ледяным тоном:
— Иди за мной.
Да что я такого сказала-то?! Положить начало нашим нейтрально-рабочим отношениям сразу не получилось от слова «совсем». И что мне, если ненавидит, теперь вообще молчать в его присутствии?
Следую за ним, только на мне почти самый высокий мой каблук, и за его ходулями я не поспеваю.
Вопросительно приподнимаю брови, мол, я же не должна была бежать за тобой только потому, что у тебя ноги от ушей.
— У меня мало времени. Быстро всё тебе разъясню, и в среду можешь выходить на работу, — и, не дожидаясь какого-то ответа, резко толкает ладонью дверь и заходит.
Захожу следом и медленно веду взглядом по обстановке, подмечая каждую деталь своего будущего рабочего места.
Белые стены, панорамное окно на полстены, выходящее на парковку перед торговым центром. Рабочий стол посередине. Кожаный диван и стеклянный журнальный столик около стены у входа. Стеллажи с открытыми нишами и шикарное кресло для моего мягкого места.
Мебель, надо сказать, не из дешёвых, уж в этом я разбираюсь. Кабинет светлый и просторный. Мне нравится.
— А здесь неплохо! — выдыхаю я, довольно кивнув.
Но Котов игнорирует моё хорошее мнение, продолжив говорить ледяным и деловым тоном. А он неплохо держится для того, кто меня ненавидит.
— Это твой рабочий кабинет. В твои обязанности входит одно: следить за порядком в клубе и работой сотрудников. Всё остальное тебя не касается. Ты всё равно в этом ничего не понимаешь, — последнее предложение говорит таким пренебрежительным тоном, что я не могу удержаться и закатываю глаза. Гриша это видит и вопросительно-властно приподнимает одну бровь. — Ты с этим не согласна?
— Нет-нет! Всё верно, Григорий Александрович! — пою ехидно. — Я в этом абсолютно ничего не понимаю. Вы продолжайте.
И снова прожигающий взгляд. Да я скоро воспламенюсь от них! Тем временем в образовавшейся наэлектризованной тишине, я сажусь за стол и провожу ладонью по столешнице, демонстрируя стальную невозмутимость. Но всё ещё чувствую то, как он испепеляюще смотрит, от гнетущей тишины в ушах звенит, и я решаю всё-таки переступить через себя.
Смотрю на Гришу в упор и пытаюсь выдавить улыбку.
— Спасибо тебе. Я очень благодарна. Максимум четыре-пять месяцев и меня не будет здесь.
Несколько секунд он ещё продолжает убивать меня взглядом молча, и только потом отвечает.
— Ты же не думаешь, что я из-за тебя согласился? — цедит он, прищурившись. — Если бы не Аня и Карим, я бы тебя и на пушечный выстрел не пустил сюда.
Так, Таня, спокойно! Он злиться, и это понятно.
— А ты, надеюсь, не думаешь, что если бы у меня был другой выбор, то я бы рассматривала вариант работать на тебя?
Не сдержалась…
После моих слов он в два шага преодолевает расстояние между нами и, опираясь ладонями о стол, наклоняется ко мне.
— Держи свой язык за зубами, и, возможно, я дам тебе спокойно проработать эти четыре-пять месяцев.