Ненавижу. Скучаю. Люблю
Шрифт:
— Антон, — позвала Юля, внезапно оказываясь рядом. Они стояли у самого края дороги, позади высокие плетеные ворота, указывающие на вход в курортную зону, рядом старинная кофейня, архитектура которой сохранилась еще со времен девятнадцатого века и туристы, куда же без них.
— Все собрала?
— Угу, — она кивнула. Подул ветерок, и пара золотистых прядей вырвалось из косы, попадая на лицо девчонке. Она одной рукой держала бумажки, другой пыталась заправить волосы за ушко.
— Морожено хочешь? — спросил Антон. Сам от себя не ожидал, просто вырвалось невзначай. Нет,
— М-мороженое? — заикаясь, произнесла Снегирева. Было видно, как она нерешительно сглотнула, облизнув нижнюю губу. Сжала стопу бумажек перед собой, словно там не просто макулатура, а нечто очень важное.
— Мороженое, — сухо ответил Леваков.
— Хочу! — спустя пару секунд выдала решительно девчонка. Повернулась к Антону и улыбнулась.
— Ну, пошли, тридцать три несчастья на мою голову, — буркнул он. Развернулся и направился в сторону будки с мороженым. Будка была старенькая, стояла здесь уже лет десять, как бы ни больше. Белая, с козырьком и голубой надписью. Летом очередь за прохладными сладостями достигала дороги. Там продавали фирменное, которое делал завод в их городе.
— А ты, какое любишь? Стаканчик или на полочке? — верещала позади девчонка. Антон перешел по зебре, Юлька семенила рядом. Голосок у нее довольно заливистый, и звонкий. Но не противный, ни в коем случае.
— Разное.
— Я люблю стаканчик, и обязательно шоколадный.
— Понятно, — кивнул Леваков. Он всего разок оглянулся: рядом телепается. А то еще не дай бог в кого-то врежется или чего хуже, кто-то врежется в нее. Потом опять собирать бумажки. Нет. Такой милости Антон не переживет.
— Но фруктовые мне тоже нравятся. Мы когда в Сочи были, там продавали с кусочками фруктов замороженных. Такая вкуснятина. Мне с малиной понравилось. Ты любишь малину?
— Не знаю, — пожал плечами Леваков. Они остановились напротив лавки. Снегирева крутила головой, разглядывая картонную вывеску с названиями и ценами. Антон сначала тоже смотрел на прейскурант, потом почему-то перевел взгляд на Юлю. Такая мелкая ростом, едва доставала ему до плеч.
— Выбрала?
— А? — растерялась Снегирева. — Да! Стаканчик.
— Можно настоящее эскимо и шоколадный стаканчик, — произнес Антон в окошко, за которым стояла продавщица.
— Сто пятьдесят, карта или наличные?
— Карта.
— Наличные! — крикнула Юлька. Она полезла в задний карман джинс, от чего бумажки из рук едва не выпали.
— Карта, — повторил настойчиво Леваков.
— Нет, я сейчас, — пыталась противостоять Снегирева. Однако пока она доставала деньги, Антон уже расплатился и взял мороженое.
Глава 04
Они прогуливались вдоль аллеи, в сторону храма с золотыми куполами и мраморной отделкой. Антон шел от скуки, а Юлька видимо потому, что хотела побыть рядом. Она пыталась заставить его взять деньги за мороженое,
Снегирева много говорила, о всяком разном, но больше о книгах. Рассказывала какие уже, читала и какие хочет прочитать, про города, которые ей понравились после историй и куда хотелось бы поехать. Увидеть все воочию. Антон же молча слушал. Сперва без особого интереса, а потом вроде как втянулся и даже задал пару вопросов по теме. Вообще он вдруг поймал себя на мысли, что не чувствует напряжения. Снегирева безусловно раздражала два года, да и вчера тоже. Но оказывается, не такая уж она и противная.
— Ой, котейка, — воскликнула Юля. Маленький рыжик комочек спрыгнул с высокого бордюра и шмыгнул в сторону Лермонтовского сквера. Там зависали парочки, и одна бабушка с книжкой. Сидела себе на раскладном стульчике под ветками высокого каштана, и зачитывалась чем-то интересным.
— Любишь кошек?
— Конечно! — улыбнулся Снегирева, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Идти спиной не лучшая затея, но Юля как-то умудрялась не упасть. Такая простая, проще, наверное, девушек не существует. Открытая. В ее карих глазах читалось все: от чувств, которые скрывают за масками, до самой потаенной мысли.
— А ты? — спросила Юлька.
— Я… — Антон хотел сказать «тоже», но вдруг заметил вдали знакомые лица. Сашку Фомина и Витьку Шестакова. Остановился, будто ноги к земле притянулись магнитом. Подумалось, что со стороны он очень странно выглядит. Сам пацанам вечно твердит, что бесит его Снегирева, а сам же сейчас с ней гуляет около сквера. Здесь в принципе только парочки и гуляют. Если парни их увидят, слухов наберется…
И ладно бы слухи, начнется очередные подколы, шутки. Народу только дай наживку, удочку найдут сами. Проще уйти, чем потом пытаться кому-то что-то доказать. Хотя внутри от подобных мыслей стыло тошно. Вспомнилась школа.
— Антон, — позвала Юлька, заметив, как изменился в лице парень.
— Мне пора, — произнес он. Лучше, в самом деле, уйти. Для Снегиревой лучше. Он-то спокойно к подколам относится, заткнуть может, где и кулаком махнуть. А она девушка, скромная, безобидная. Нет! Не нужно лишних проблем никому, тем более Юльке.
— А? Вот как? — Снегирева моментально погрустнела, поджала губы, но тут же подобралась вся и выдала улыбку. Подул ветер, и она снова потянулась поправлять непослушные пряди. Случайно перевела взгляд в сторону и… кажется, поняла, в чем дело. Без слов, без всяких объяснений.
— Я… — помялся Антон.
— Спасибо за мороженое и за помощь! Век не забуду, — заливисто произнесла Юля. Голос ее звучал с такой теплотой и нежностью, что Левакову сделалось не по себе. Эта девчонка порождала в нем какие-то непонятные эмоции.
— Да собственно…
— До завтра! — опередила она. Развернулась и стремительно пошагала в сторону нижней парковки, скрываясь за высокими елями. Антон смотрел ей в след. Не первый раз он смотрит ей в след, по утрам также или после пар. Она как непостижимый ураган ворвалась в его повседневную жизнь. Она везде. Но действительно ли он ненавидит эту девчонку?..