Ненормальный практик 4
Шрифт:
Серьёзно? Он даже не изменил приветственную речь? Вот же, лодырь! С другой стороны, смысл? Хотя теперь старички, как и я, в курсе, что он пользуется шаблонами! В принципе, его это вряд ли волнует. Как и штаб. Кто станет тратить время на сочинение оригинальных приветствий для пушечного мяса?
— Жрать будете два раза в день, может, три, если повезёт, — продолжал Лукин, — спать в общих казармах, вон в тех юртах. Подъём в пять утра, отбой в девять вечера. Утром тренировки, потом обед, потом тренировки, потом караул или работы по лагерю.
Кто-то из новоприбывших, видимо решив показать ЖЕЛЕЗНЫЙ
— Эй, лейтенант! А шапку выдадут?! Я вообще-то замерз! Мы ж не скот! Да, мужики?!
Но…
Никто его не поддержал. Троица, стоявшая рядом, отвернули головы. Запланированный бунт не удался.
Лукин шмыгнул, резко покраснел от ярости и процедил:
— Согрейте говоруна.
Двое конвоиров без лишних инструкций итак знали, что необходимо сделать. Выдернули наглеца из строя. То, что последовало, я уже видел. Короткая, при этом эффективная экзекуция. Удары в живот, почки, по рёбрам. Парочка пинков напоследок и бросили в строй, к ногам «товарищей», но тот уже не мог стоять самостоятельно и сполз в снег.
— Надеюсь, остальные усвоили урок, — продолжил Лукин, чувствуя себя увереннее после демонстрации власти. — Вы — никто. Социальный мусор. И сдохнете здесь. Однако, только вам решать — сдохнуть мужчиной или трусом.
Теперь он цитирует бывшего капитана Громова. После чего повернулся к сержантам Белову и Агафонову:
— В четвёртый и третий взвода их.
— Есть, лейтенант!
Пока Лукин продолжал затёртую до дыр речь, замечаю, как к плацу неторопливо приближается капитан Куваева. Выглядит иначе. В первый раз она была похожа на хулиганку. Тяжелоатлетку. С сигаретой в зубах, и топором. Сегодня же это был другой человек. Собранный, задумчивый. Походка, конечно, не изменилась — всё такая же решительная, пышущая силой, но в ней больше не было грубой, неотёсанной агрессии, что ранее составляла её фирменный стиль. Эх, ушла эпоха. Или же на её место встанет кто-то иной? Не переведут же к нам ещё одну борцуху в юбке и с банками как у Арни?
Лукин, заметив капитана, тут же стушевался:
— Капитан Куваева! Докладываю: прибыло пополнение, пятьдесят два человека!
Какой он исполнительный, даже неловко. Но место своё знает и, что не менее важно, уважает устои. Ещё вчера Куваева ходила в лейтенантах, как и он, а сегодня в капитанах. Лукин это принял быстрее остальных. Стоит позавидовать его уровню выживаемости.
— Вижу, — коротко бросила Галина. Затем окинула тяжёлым взглядом строй и произнесла с ухмылкой: — Добро пожаловать в ад, малыши. Надеюсь, вы привезли с собой яйца. Они вам понадобятся.
Короночка. Ладно, ей простительно. Кому из старичков не нравится, пусть рискнут предъявить. Но, судя по улыбкам Митьки и Рыжего, они, наоборот, счастливы были услышать данную заготовку из уст уже КАПИТАНА Куваевой.
Она взяла из рук Лукина папку с личными делами и принялась просматривать.
— Ничего интересного. Жалкий мусор. Тут и пара ублюдков есть, ясно. Вот этого отправим умирать первым. Поглядите, тут и с десяток дворян затесались, неудачники. — затем, не поднимая глаз, скомандовала: — Белов, проводите этих счастливчиков на озеро. Пусть помоются и постираются. Не то завоняют тут всё своим смрадом. Двадцать минут на всё.
— Есть, капитан! — тот вытянулся,
— Шевелитесь, у вас девятнадцать минут! — подбадривал позади сержант Агафонов.
Строй новичков неуклюже пришёл в движение. Никто пока ничего не понимал. Простая кучка неорганизованных зэков, не более. Ничего, сейчас пройдут «банное приветствие» и уровень послушания подскочит на несколько пунктов. Особенно у трёх самых медлительных.
Куваева замечает меня, сидящего на пне, и подходит. После моего пробуждения мы ещё не разговаривали, так, кивнули друг другу на церемонии, и всё.
— Что, капитан Волков, ностальгируешь? — она улыбнулась, что для неё редкость. Не оскал, а вполне себе симпатичная улыбка для такой титанши.
— Немного, — признаюсь, поднявшись. — Всего неделя прошла, а кажется, что целая жизнь.
— Здесь время течёт иначе, — кивнула она. — Бывает день может тянуться вечность, а порой месяц пролететь как миг.
Солдаты разошлись, и мы остались наедине стоять на плацу. Два капитана с разной судьбой. Но при этом оставшиеся в Чёрном Лебеде добровольно.
— Кстати, не успела поблагодарить тебя, — произнесла Галина искренне. — За Сожжённый лес. Спасибо. Ты спас мне жизнь, и я у тебя в долгу. И ещё, — она вдруг понизила голос и произнесла серьёзно, глядя мне в глаза: — Не волнуйся. Ни я, ни Анисимов не рассказали всех подробностей того боя. И ту технику, что ты использовал. Уверена, ты не просто так скрывал её.
Смотрю ей в глаза и понимаю, такие люди, как она, скорее бросятся на гильотину, чем предадут. Настоящий воин.
— В таком случае, спасибо. Пока что я не готов показывать её открыто.
— До тех пор, пока не станешь сильнее, я права? — и улыбнулась.
— Именно, — улыбаюсь ей в ответ. Хорошо, что ей не нужно всего объяснять, женщина она не глупая. — Что до долга. Ерунда. — и отмахиваюсь. — В первую очередь я спасал свою шкуру. Так уж вышло, что твоя оказалась по пути.
Она рассмеялась:
— Врёшь и не краснеешь, Волков. Но хорошо, буду считать, что это был мой счастливый случай.
Киваю ей и мы оба замолчали, глядя, как новобранцы исчезают за лагерем, в направлении озера.
— Слушай, Саш, — вдруг перешла Куваева на «ты». Неформальное общение значит, что ж, я не против, — ты получил третью нашивку, мог бы уже быть на полпути в Петербург. Но всё ещё здесь. Всё из-за звания капитана? Или никто не ждёт дома?
Хм. И как ей объяснить, что для меня тут поле непаханое? Мне нужно убивать-убивать и убивать, дабы стать максимально сильнее и занять своё крохотное местечко под солнцем и никто на него не постигал? Дома-то ждёт бабуля, но ведь и я уже не ребёнок. Не буду же я вечно жить под крылом старушки? Итак сидел у неё на шее первые дни перерождения. Ещё и книжную лавку из-за меня сожгли. Надеюсь, Вера Николаевна сбагрила тот приз с турнира и ни в чём себе не отказывает. Хотя зная её характер, скорее всего сфера лежит нетронута, дескать Сашеньке нужнее. Ну, ничего, в письме написал, чтобы она ТОЧНО продала артефакт и приобрела жильё хотя бы уже в Петербурге, пока я не вернусь с фронта. Хватит притеснять тётю Лидию. Подруги-подругами, но пусть всё равно купит себе хотя бы однушку по соседству.