Ненужная Избранная

Тюрина Татьяна

Настоящая депрессия — это совсем не то, о чём думают большинство. Это серость, отсутствие эмоций, как положительных, так и отрицательных. Это полная апатия и полнейшее равнодушие ко всему.

Это страшно.

Это жизнь по инерции.

Это мысли о самоубийстве, но не потому, что тебе больно жить, а потому что какая разница…

Это состояние приходит по-разному. В моём случае всего за пару недель. За какие-то пару недель я из блистательный королевы превратилась в угрюмую, хоть и всё ещё ухоженную личность. А ещё за одну неделю и вовсе в серую массу. Страшно вспомнить,

даже наши курицы стали выглядеть лучше меня. А ещё страшнее было то, что мне и на это было плевать.

Олег перестал со мной общаться, даже заходить. Однажды я столкнулась в коридоре с его секретаршей. Никогда ещё не видела у человека столько презрения и превосходства во взгляде, а венчала всё это ещё и победоносная улыбочка. Но и это мне было побоку. Если эта цаца хочет забрать его, флаг ей в руки. Мне не жалко. Пусть теперь сама ждёт, когда он её куда-нибудь пригласит.

Дальше — хуже.

Я не только перестала следить за собой, я стала пропускать работу. Потому что вставать с кровати становилось всё тяжелее и тяжелее.

А зачем?

Я уже испортила себе жизнь, упустила самое важное. Что теперь осталось?

Ничего.

Меня уволили через два месяца после того, как жизнь пошла под откос. Даже немного удивительно, что они терпели так долго. Но знаете что? Я даже обрадовалась. Значит, теперь мне не придётся себя заставлять вставать и идти туда. Теперь я просто окопалась в своей квартире, выходя только в самых крайних случаях. Меня по-прежнему накрывало так, что я сутками ничего не ела, но рано или поздно организм требовал своё, побуждая меня пойти наполнить желудок. Поэтому рано или поздно приходилось выходить в ближайший магазин. При этом я несколько часов собиралась, ещё час одевалась и ещё несколько морально настраивалась. В общем, поход в магазин был событием дня.

Возможно, я где-то и слукавила, когда говорила, что мне было всё равно. Это не совсем так. Меня преследовало огромное чувство стыда. Было стыдно за то, во что я превратилась. Когда те, кого я знала раньше, встречались на пути и жалостливо опускали глаза.

Часто звонили родители и спрашивали, что со мной происходит. Я надевала маску «всё в порядке» и весёлым голосом рассказывала что-то про поиски себя. Они делали вид, что верят. Было стыдно брать у них деньги, потому что все свои запасы я опустошила, а счета за ЖКХ приходили каждый месяц, им было всё равно, какое у меня самочувствие.

Из-за стыда я порвала все свои отношения как с теми, кто считал меня своей подругой, так и просто с приятелями. Им всё равно была неинтересна та серая масса, которой я стала.

Первыми не выдержали родители. Я полгода кормила их сказками, но всему есть предел. Они приехали внезапно, посреди дня завалились и увидели, во что превратилась их красавица дочь. Надо признать, посмотреть было на что. Грязные свалявшиеся волосы, мешки под глазами, растянутая и заляпанная одежда, гора мусора по всей квартире.

— Доченька, что с тобой произошло? — начала мама, обнимая меня. Я ничего не могла ответить. Слёзы потекли сами собой, перерастая в настоящую истерику.

Естественно, никто больше не верил моим сказкам о

том, что у меня всё хорошо. Да и я не старалась особо их убедить. Всё было налицо. Они задержались у меня на несколько дней, пытались заразить меня оптимизмом и окружить заботой. Честно говоря, это немного бесило, но я терпела. В конце концов, отец уехал, потому что по работе он не мог долго отсутствовать, а мама взяла отпуск и осталась со мной. Это было и облегчение, и в то же время ощущалось ещё хуже, чем раньше. Теперь мне приходилось держать себя в руках не только в рабочее время, а всегда. Она постоянно пыталась меня расшевелить, заставляла что-то делать, говорить, выходить из дома. Внешне я делала вид, что всё в порядке, что ценю её помощь, но внутри ничего не изменилось. Всё то время я очень злилась на свою маму, потому что сейчас она была одной большой помехой, хотя сама считала себя большой помощью.

Думаю, понятно уже, что я довольно эгоистичное и эгоцентричное создание. А такие люди, как правило, ненавидят тех, кто приземляет их, особенно это касается родителей. Здесь я была счастливым исключением, я своих родителей любила. Мой отец, Алексей Сергеевич, был сурового, но доброго нрава. Временами я жутко им гордилась, а временами просто ненавидела, особенно когда он мне что-то запрещал. И хоть это было редко, но, как говорится, метко. В шоу-бизнес я не пошла именно из-за его сурового «нет».

А вот моя мама, Наталья Васильевна, была волевым, но в тоже время мягким человеком. Наверное, только такая и могла справиться с моим отцом.

Наблюдая теперь за тем, как моя мама старается, я вдруг осознала всё, что им пришлось пережить по моей вине. Все свои детские и взрослые истерики, скандалы, когда они запретили идти в модельное агентство. Дни, когда мне устанавливали комендантский час за то, что я без предупреждения гуляла до трёх ночи. Мои плохие оценки, выговор от учителей. Мои непомерные требования в виде брендовых шмоток. И многое другое.

Все эти важные в то время вещи померкли в моих глазах, когда я увидела, как моя мама с наигранным оптимизмом пыталась уговорить меня пойти погулять по парку, хотя у самой в глазах стояли слёзы. Когда вспомнила, как дрожал голос отца, который звонил каждый вечер.

Они любили меня.

Такую бестолковую неудачницу.

Осознав всё это, я посреди маминого монолога о пользе свежего воздуха внезапно села прямо на пол там, где стояла и разревелась, как маленькое дитя. Именно так. Как маленькая. Громко, навзрыд, вытирая сопли и слёзы руками.

Мама испуганно подскочила и, упав на пол рядом со мной, крепко обняла.

— Ну-ну, маленькая моя, поплачь, поплачь, легче станет… — приговаривала она, гладя меня по голове. Всё хорошо. Всё наладится. Всё образуется.

От её слов я заревела ещё сильнее. Я-то знала, что это не так.

— Мама… — всхлипывая, сказала я. — Я всё испортила. Я разрушила свою жизнь.

— Неправда, — замотала она головой, плача. — Ты живая, здоровая, красивая девушка. У тебя ещё многое впереди.

— Нет, мама, — продолжала я всхлипывать. — Я упустила единственный в жизни шанс. Я никчёмная и ненужная.