Ненужное зачеркнуть
Шрифт:
– Это уже не смешно, Кирилл! Конечно, ты! Я хоть в последнем ряду сидел, но тебя узнал, несмотря на дурацкие крученые усики, пенсне и прямой пробор. Кстати, на Эркюля Пуаро ты совсем не похож… Алло! Алло, Кирилл! Ты меня слышишь?
Я не знал, что ответить своему однокашнику. Он сбил меня с толку. Я был просто ошарашен.
– Юра, а что было написано на афише?
– Сейчас скажу… М-м-м… так… «Тайны дедуктивного мышления. Современный Эркюль Пуаро делится секретами…» Нет, не секретами, а тайнами… Или все-таки секретами…
– Дальше, дальше! – поторопил я.
– И
– И на сцене выступал человек, похожий на меня?
– Ну да, – уже без былой уверенности ответил Юрка. – А чего ты так разволновался?
– Ничего, – ответил я, не испытывая никакого желания объяснять Юрке то, в чем я сам еще толком не разобрался, и положил трубку. Оцепенев, я некоторое время неподвижно стоял у окна, глядя на возвышающуюся напротив гостиницу «Магнолия»… Сегодня днем в севастопольском клубе моряков выступал некий человек с кручеными усиками, который выдавал себя за Кирилла Вацуру. Зачем?
Я потер пальцами лоб, невесело усмехнулся и наполнил стакан портвейном. Ножа под рукой не оказалось, и я выдавил в стакан весь оставшийся лимон. Едкие капли разлетались во все стороны… Что значит, зачем он выдавал себя за Вацуру? Чтобы заработать деньги. Те самые деньги, о которых мне говорил Константин Григорьевич Батуркин. Чтобы привлечь моим именем изнывающих от скуки курортников, заманить их в клуб, содрать с них деньги и целый час впаривать им со сцены всякую лабуду. До сегодняшнего дня я думал, что такие фокусы проходят только со знаменитыми артистами вроде «новых русских бабок» или Верки Сердючки, чьих двойников расплодилось великое множество. А жизнь вот что отчебучила! Теперь и у меня есть двойник. Убиться веником!
Меня все еще не покидало сомнение, что Юрка меня разыграл. Это было бы в его духе. Он вполне мог находиться сейчас в Ялте, где побывал на моем выступлении либо просто увидел на каком-нибудь столбе мою афишу и решил подшутить надо мной. Я немедленно набрал номер его севастопольской квартиры.
– Мартин Борман слушает, – ответил Юрка гнусным фашистским голосом.
– Что ж ты после концерта не подошел к этому усатому… ну… в смысле, ко мне? – въедливо спросил я, словно уже уличил Юрку во лжи.
– Пытался, Кирюха! Пытался! – заверил Юрка. – Да куда там! Ты же сразу за кулисы ушел, а меня толпа понесла к выходу. А там тебя уже и след простыл! А тут еще подруга в любовный экстаз впала и в парк меня потащила! Но я никак не пойму, чем ты так озабочен?
– Ничем, – ответил я в прежней лаконичной форме и снова положил трубку.
У меня было такое состояние, когда я знал, что должен что-то делать, но, хоть убей, не мог понять, что именно… Прошел в кабинет, порылся в рабочем столе, сдул пыль с монитора компьютера. Заглянул в ободранный, пахнущий панельным клеем спортзал. Вернулся в гостиную… Я будто играл с кем-то в «горячо-холодно», методом «тыка» отыскивая то место или объект, с которым мне надлежало провести необходимое действо… Я забрел на кухню. Раскрыл холодильник. Ага! Вот что надо сделать в первую очередь! Перекусить!
Я выставил
Я поставил бокал на стол… Все просто. Меня облапошили. Мое имя, которое я никогда не эксплуатировал в качестве средства для добывания денег, использовали мошенники. Если появился спрос на Кирилла Вацуру, то должно быть и предложение. Мне предлагали выступить еще раз? Предлагали. Не далее чем позавчера. И сделал это все тот же Константин Григорьевич Батуркин, специалист в области шоу-бизнеса. А я отказался? Отказался. Что ж, нет так нет. Меня вычеркнули из платежной ведомости, и под моим именем выступил какой-то ловкач. Может быть, все тот же Батуркин…
Я прислушивался к себе и пытался понять, чувствовал ли я себя ущемленным, и если да, то в чем? В том, что я не заработал тех денег, которые заработал кто-то другой? Нет. Я не хотел зарабатывать таким способом, мне было неприятно, лень, скучно, и вообще я пока не очень нуждался. Что же тогда меня мучило? Легкое чувство брезгливости, словно кто-то без спроса взял мои вещи, поносил их и вернул. И что-то еще. Смутное, расплывчатое и нехорошее чувство. Ревность? Или естественное беспокойство за чистоту своего имени, которую я так свято берегу? Откуда мне знать, как этот артист изгалялся на сцене, что он там вытворял, что говорил, какое впечатление оставил о себе?
Положа руку на сердце, Батуркина надо было отыскать и набить морду. Но как-нибудь потом. При случае.
Я вскочил из-за стола и, отхлебывая на ходу из бокала, вернулся в гостиную. Еще раз позвоню Юрке и расспрошу подробней о выступлении этого жулика с кручеными усиками. Что он делал на сцене, о чем говорил?
Не успел я поднять трубку, как позвонили в дверь. Кого это еще принесло?
– Я целый час не могла тебе дозвониться! – с порога выговорила мне Ирина, когда я открыл дверь. – У тебя все время занято! А мобильный отключен!
Она была в насквозь промокших джинсах и красной футболке. Вода стекала с тонких слипшихся прядей на шею и грудь. Глаза были полны тревоги.
– Я болтал с другом, – ответил я, заводя Ирину в прихожую и закрывая за ней дверь. – А что стряслось? Курс доллара обрушился? Или наше агентство сгорело?
– Ты вечерние новости смотрел? – спросила Ирина, скидывая тяжелые сырые кроссовки. – Вчера вечером в Евпатории выступал частный детектив, мастер практической дедукции Кирилл Вацура.
– А сегодня днем еще и в Севастополе, – мрачным голосом добавил я. – Иди в ванную, переоденься. Там есть халат.