Нео
Шрифт:
*****
Следующий день тянулся неимоверно долго. Толпа по прежнему, бестолково колготилась и то запугивала сама себя, то вскипала яростью и злобой. Чувство было такое, будто они не расходились. Будто все эти сутки тут и торчали. Зрелище толпы конечно поучительное, но при этом пугающее и вызывающее нездоровое желание уничтожить всех позорящих понятие разумный. Такое отношение к людям несколько напрягало и терзало меня. Немного сбил накал моих переживаний только Виктор Петрович.
– Ни вы, ни я не знаем, что именно нас ждёт впереди, и кто знает, вдруг их глупый страх и злоба адекватны, а наше решение обычная заумная или же наивная
– Вы считаете, что мы ошибаемся?
– Я не знаю. Но я старый человек. И хоть я люблю жизнь побольше многих молодых, но признаю тот факт, что мы практически мертвы. Мы выбрали ту дорогу, где есть надежда на чудо, а они те тропки, где страх и ярость. Надежда наивнее и беззащитнее.
– А сколько вам лет Виктор Петрович?
– О. Много. Мне уже семьдесят три года. А Борису Яковлевичу стукнуло шестьдесят шесть.
– И вы, и он выглядите моложе. Любопытная аномалия.
– Мы активные и увлекающиеся люди. И полагаю оба прожили полную событий счастливую жизнь, оба занимались любимым делом. В общем, не удивительно.
Похоже, информация о заселении в каюты расползлась по всем. Во всяком случае, ближе к вечеру, в мою каюту явился целый комитет из шести персон. Впуская их, я думал, они попробуют выяснить, что и как сделать для получения каюты, но ошибся. Они потребовали, чтобы я освободил комнату и убирался отсюда, и что такие важные вопросы впредь будет решать выбранный комитет. Планка упала, я человек довольно мирный пока меня не задевают, а эти задели. Я вообще такие выпады, воспринимаю как попытку унизить. Моей злобной , молчаливой атаки они не ожидали, видимо считали, что если их много, то они в безопасности. Или рассчитывали на 'культурную' реакцию. Я же, озверев, подскочив к ближнему и с разворота вбил правый кулак в переносицу и, перенеся вес на правую ногу впечатал левым коленом в пах. Ко мне кинулись другие, вот только опыт их драк был, наверное, более давним, или в них кипел страх, а не злость. В общем, я бил и бил стараясь разбить морды в хлам. А они только пытались вцепиться и повиснуть на мне. Будь они порешительнее, и вряд ли всё окончилось бы моей победой, но они перепугались. Невредимый за исключением костяшек на обоих кулаках – их я сбил в кровь, я гнал пинками этих комитетчиков. На лестнице они спотыкались и падали, а я подгонял их, пиная до самого зала столовой. Ворвавшись в зал, я осмотрел собравшуюся толпу.
– В общем, слушайте сюда трусливое стадо. Если еще, какая тварь, подумает тут организовывать комитеты, и засирать мне мозги то я лично этой мрази вырву гланды через жопу. Третья, четвертая, пятая, шестая и седьмая комнаты точно заняты. Если у вас другое мнение, то мне насрать на него. Если вы вообразили что вас много и вы толпой сможете меня зажать, то хрен вам всем в рот чтобы голова не качалась! Предупреждаю сразу, сдохну но глотки вам всем перегрызу. Не смогу сразу, выловлю по одному отмудохаю и изувечу тварей или забью к ебаной матери. Ни какой дрожащий скот не будет мной командовать. И ещё, Я не понимаю, почему тут стоит круглосуточный ор. Это что площадь для митингов? Люди нормально поесть не могут из-за толпящихся мудаков. В общем, валите нахрен отсюда. Или мне начинать вас по одному рвать? ПОШЛИ ОТСЮДА ВСЕ ВОН!!! Я переводил взгляд с одного на другого, и те на кого я смотрел, опускали глаза и пятились за спины соседей. Злоба потихоньку уходила, и на меня напал смех. Развернувшись, я, пошёл к себе в каюту, смеясь во всё горло. Совершенно не ожидал,
Заснул я мгновенно. А утром почувствовал себя неуютно, будто я сотворил нечто совсем постыдное. Обдумывал и вспоминал произошедшее долго, но так и не осознал, чего из произошедшего должен стыдится. Тут ко мне и заглянули деды.
Присмотревшись ко мне, Виктор Петрович спросил. – И что же ты тут сидишь такой задумчивый?
– Не поверите, Виктор Петрович, чувствую что стыдно, а понять, что и почему никак не могу. Вспомнил и причины и поступки. Получилось кругом я прав, а внутри кто-то ноет.
– Эх Игнат. Чего вы молодые конфликтовать так боитесь? Не привык ты брать всё на себя. И решение, и поступки, и ответ за них. Хочется тебе как в детстве, чтобы тебя все любили. А так любят только малышню. Да и то не все, и не всегда. Мужик идёт на конфликт и драку, если считает это верным! Все прочее – толпа, стадо. Борис Яковлевич то же вставил пять копеек
– По поступкам древние сказали просто и ясно. Стыдишься – не делай, делаешь – не стыдись. Вчера ведь было всё просто и ясно, собралась всякая наглая погань в стаю, объявили себя местными депутатами, и начали всех строить по своим правилам.
– Сам это себе говорю. По смыслу всё правильно. А вот по чувствам зря я сорвался. Вроде как лицо потерял. Виктор Петрович покряхтел и вставил.
– Ну, ты совсем восточным самураем заделался. Надо же лицо потерял. Хм значит стыдишься, что не нашёл иной выход? Не такой…ээ.. явный? В общем, плохо это. Не поступки плохо, а раздрай твой. Плохо то, что тебя изнутри жрёт за правильные дела. Это значит, что поступил ты так случайно. Воспитание или ещё что иное предаёт тебя, пытается управлять, переделывать, всунуть в безопасную и большую толпу. Если сожрёт, то там и окажешься.
– Знаю. Но жрёт что против общества пошёл. Не страх, а вроде как неправильно.
– У нас русских с этим всегда было непросто. Привыкли к общине, ментальность стала коллективистской. Только у нас ведь и паразиты к этому приспособились, маскируются и используют. Только они коллектив как толпу видят и всеми силами превращают его в толпу.
– Кстати, а кто обычно стоит снаружи толпы?
– Наверно с этим нужно к Серёже психиатру нашему, всё же ближе к его специализации.
– А опыт и годы что подсказывают?
– А по-разному получалось Игнат. В Союзе руководство всегда было в ней, но умело не сливаться с толпой, спецы разные тоже дистанцию держали. Люди самостоятельные и самодостаточные часто вне толпы оказывались. Только это трудно. Да и различать нужно уметь – единомышленников и толпу.
За завтраком мои знакомые присоединились ко мне, а вот все прочие игнорировали, старались даже взглядами не пересекаться. И у меня родился вопрос.
– Искин администратор. Подскажите, как у вас на базе организованна безопасность? Жизнедеятельность? Каковы правила и порядки?
– Данная информация, на данный момент закрыта. Так как вы являетесь объектом эксперимента, то правила Содружества на вас не распространяются.
– А можно уточнить, что будет считаться окончанием эксперимента?
– Негативным: гибель всех подопытных, обнаружение фатальных недостатков нейросети. Позитивным: полноценная и качественная работа нейросети, выполнение серии контрактов и полноценное развитие нейросети, овладение подопытными навыков работы до 4 уровня баз включительно, полное излечение и восстановление организмов до приемлемого уровня, принятие операторами гражданства одного из государств Содружества.