Необитаемое сердце Северины

Васина Нина Степановна

Нашла.

* * *

Феофания на третий день забрала Северину к себе пожить. Феликс отправился домой к жене. Пошатываясь от усталости и недосыпания, он стоял в дверях, разглядывая Алину с напряжением потерявшего память. Он даже оглянулся тоскливо назад, на лестницу, тогда Фея схватила его за куртку и затащила в дом.

– Чего такая бледная? – подчинился неизбежному Феликс, усаживаясь на коридорный диванчик.

– Меня тошнит, – сказала Фея.

– Понимаю, – кивнул Феликс. – Меня самого от себя тошнит.

Фея

подошла и понюхала его макушку. Села рядом, вздохнула и призналась:

– Если бы не тошнота, я бы разбила сейчас твою вонючую башку вот этим свинцовым кубиком.

Феликс посмотрел на белый кубик у полки с обувью. Провел рукой по волосам.

– Чем пахнет? – спросил он.

– Чужим лобком, – спокойно ответила Фея. – Хоть бы помылся для приличия. И эта твоя сучка коллега!.. Сколько не звоню – бесконечные секретные задания. Лекс, ты меня достал, я тебя видеть не могу, и думать о тебе не хочу. Можно, я уеду?

– Куда?.. – Феликсу от накатившего облегчения стало стыдно и радостно одновременно.

– У меня билеты на самолет до Цюриха. Поеду в клинику, пусть мою тошноту изучают.

Феликс вдруг увидел дорожный баул у стены, и жену рядом – в пальто и шляпке. И перчатки с маленькой сумочкой на столике у зеркала. Он вскочил.

– Ты – уже?.. Ты в дверях стояла, когда я позвонил! – дошло до него.

– Самолет через три часа.

– Я провожу, я только...

– Ну уж нет, избавь! Вдыхать тебя еще целый час...

* * *

Когда дверь захлопнулась, он заметался по квартире, не в силах сообразить – сразу рвануть к Феофании, чтобы забрать Северину, или все-таки сначала помыться и переодеться. Он так вымотал себя подготовкой к предстоящему скандалу с женой, что отсутствие этого скандала подсекло его до потери соображения. Наконец, решил вымыться. Проснулся через час в остывающей воде, кое-как добрел до кровати и свалился в беспробудном сне почти на сутки.

Странно, когда он проснулся, то сразу подумал о Фее. О том, что она опять оказалась выше его, удивила и одновременно унизила своей нестандартной реакцией. Унижение избавляет провинившегося от раскаяния, Феликса это всегда устраивало – после подобного «понимания» просить прощения уже в голову не придет. Но сейчас ему стало жалко Фею. И эта ее дурацкая шляпка... Он мысленно прошелся по всей одежде жены – пальто новое... Потом подумал, что дорожная сумка была слишком легкой, потом – о темных кругах под ее глазами... Пока не понял, что думает о жене, потому что панически боится думать о девочке шестнадцати лет, которая уложила его на себя, а он был настолько не готов, настолько расслаблен размеренной женатой жизнью – единственный презерватив в кармане...

* * *

К обеду он был у Феофании. Втроем, молча, за кухонным столом они выпили вина. Северина казалась какой-то незнакомой, пока Феликс не понял, что она отрезала свою косичку.

– Не нравится? – спросила девочка, ловя каждый его взгляд.

Феликс впал в ступор. Нормальные житейские понятия отступали, когда он ее видел. При чем тут «нравится – не нравится»?.. Уговорить бы сердце

так не колотиться, когда он смотрит на ее пепельные волосы. Если бы она была лысая... с этим лицом малолетней божьей матери... Он представил такую икону в церкви Евсюкова и вздохнул, так это было замечательно.

– Феликс, зачем ты надрываешь свое сердце? – тихо спросила Феофания, взяв его за руку.

– А оно мое?.. – усмехнулся Феликс.

Раскрыл ладонь Феофании и рассмотрел хорошенько. Ладонь его удивила. Она была гладкой, с белой кожей и ухоженными ногтями. Знакомые перстни болтались свободно на исхудавших пальцах. Феликс подумал, что ей сейчас должно быть семьдесят пять.

– Не смущайся, посмотри мне в лицо, – сжала его руку Феофания.

Феликс поднял голову.

– Похудела... – сказал он через полминуты тщательного изучения ее морщин. – Молодеешь, мать Природа?

– Да. Зазеленела вновь, – она грустно усмехнулась и отняла руку.

– А я вот думаю, что скоро умру, – серьезно сказал Феликс.

Северина с испугом взглянула на Феофанию.

– Нет, Феликс, – сказала та. – Ты скоро родишься.

Он побледнел после ее слов и вскочил.

– Что это значит – скоро родишься? Кто родится? У меня... будет ребенок? – Феликс в озарении посмотрел на Северину.

Девочка вздрогнула, прижала ладони к своему животу, застыла на несколько секунд и длинно выдохнула, опустив глаза.

Феликс сел, уставившись в стол. Феофания легонько погладила его по плечу.

– Моя жена забеременела, да? – тихо спросил он. – Я так и думал, что с провалами в памяти не все чисто. – Он стал загибать пальцы, досчитал, сложил их в кулак и тихонько стукнул по столу. – Август девяносто девятого! Солнечное затмение. Поздравляю нас всех – это будет антихрист!

– Не говори о том, чего не знаешь, – улыбнулась Феофания.

– Ну почему так?! – спросил Феликс с надрывом и показал на девочку. – Я хочу ребенка от Северины! Много детей!

Северина покраснела и, стыдясь, глянула, на Феофанию. Та улыбалась.

– У вас будет ребенок, обещаю, – сказала она, – только не сейчас. Через двадцать лет.

Увидев после своих слов обескураженные лица мужчины и девочки, она засмеялась, закрыв лицо ладонями.

* * *

Фея, дождавшись предельного для аборта срока, решила, что в марте уже можно обрадовать муженька. И... не смогла его найти по телефону. Пришлось звонить коллеге мужа. Лика намеками дала Алине понять, что Феликс не остался после ее отъезда в одиночестве.

– Бедненький, – весело заметила на это Фея, – что ему оставалось делать без секса при беременной жене.

– Бедненькая жена, – включилась в игру Лика, – ей пришлось спасаться бегством, чтобы муж не узнал о беременности. Он тут посетовал, что ты выгребла из вашей квартиры в Мейрине не только свои вещи, но и некоторые предметы мебели. Неужели в Америке нет плетеных кресел-качалок?

– Откуда ты знаешь, что я в Америке? – напряглась Алина.

– Дурацкий вопрос.

– Он знает, где я?