Необитаемое сердце Северины
Шрифт:
– Вскрытие показало, что Алина Фейсак родила ребенка суток за семь до смерти, – сказала Лика. – Восьмого или девятого августа.
– Значит, она правда была беременна, – сказала Северина.
– Ты в этом сомневалась?.. – удивилась Лика.
И вдруг поняла, что знает о беременности только со слов Алины. Она не видела ни одного анализа.
– В квартире нет никаких следов родов, – пожала плечами Северина. – Я подумала, что Алина могла родить в Америке. А сюда приехала с накладной подушкой, чтобы ввести вашу... вас в заблуждение. Но она прилетела
Лика откинулась на спинку стула и задумалась. Похоже, жена Феликса провела их с родами. Получается – действительно накладная подушка в последние дни?.. И место родов, скорей всего – квартира. Почему этой девочке такая мысль пришла в голову, а ей – нет?
– Она ходила с накладным животом, чтобы успеть спрятать ребенка, – вздохнула Северина. – Знала, что вы за ней следите, поэтому устроила роды не в больнице. А раз вы следили, значит, точно знаете, что я никого не убивала.
– Мы настолько плотно не следили, – сказала Лика. – У нее по моим данным роды должны быть через неделю. Но я знаю, что ты не убивала.
– По вашим данным? – усмехнулась Северина. – А Крафт был точно уверен, что она родит до 11 августа. Он говорил о рождении антихриста перед солнечным затмением. И приехал предотвратить это в квартиру Феликса Мамонтова. У вас ведь должны там быть какие-нибудь прослушки, или камеры наблюдения как в магазинах.
– Почему ты так думаешь? – прищурилась Лика, сдержав улыбку после «каких-нибудь прослушек».
– Феликс мне говорил, что работает на Контору, – сказала девочка, выдержала паузу и добавила: – как секретный... физик.
Лика медленно выдохнула после «физика».
– За входом в подъезд наблюдения не было. А в квартире, как потом выяснилось, Алина иногда переключала камеры на запись с диска компьютера. Мы несколько дней смотрели кино, – объяснила она, заметив, что девочка нахмурилась. – Откуда у тебя «макаров»?
Северина молча пожала плечами.
– Глупо отпираться. На нем твои отпечатки.
– Где именно? – тихо спросила девочка.
– На самом пистолете отпечатки только Алины Фейсак. Твои отпечатки внутри. Старые, но отлично сохранившиеся на некоторых деталях. Качественная смазка. У меня к тебе два вопроса: где ребенок и откуда пистолет.
– А чей это пистолет? – осторожно поинтересовалась Северина. – Его должны были продавать по паспорту, так ведь?
– Так! – начала заводиться Лика. – Это личный пистолет Арины Петровой, 1932 года рождения, майора в отставке, твоей соседки в Полутьме. Петрова утверждает, что последний раз видела его у себя дома год назад, а потом могли бродяги стащить – есть заявление участковому, что кто-то посторонний посещал ее дом в декабре прошлого года и шарил по другим домам в деревне.
Северина улыбнулась, вздохнула с облегчением и уточнила:
– Снаружи на пистолете нет моих отпечатков, а по всей квартире есть?
Лика кивнула, пытаясь сообразить, что из ее слов успокоило девочку.
– И я пришла в квартиру Феликса
– Вроде того.
– И почему вы спрашиваете о ребенке меня? Если я до последнего ходила за Алиной, тоже обманутая ее накладным животом.
– Послушай, девочка, – Лика подалась через стол к Северине, – объясняю дебильно. Ты говоришь, где ребенок, и получаешь условный срок за применение оружия при угрозе жизни. Или садишься по полной за кражу оружия, преднамеренное убийство и организацию похищения ребенка. Вопросы есть?
– Нет, – покачала головой Северина. – Я не буду больше ничего говорить, потому что имею право не свидетельствовать против себя, но, чтобы вы знали, я согласна сесть по сто пятой за убийство. Это будет справедливо.
Опешив, Лика уставилась на девочку.
– Убийство кого?
– Феликса Мамонтова.
* * *
На суде Северина получила по полной – двенадцать лет колонии общего режима. Колония оказалась под Вологдой, Северина восприняла это как хороший знак – близкие места. К этому времени она почти разгадала тайну исчезновения ребенка, и была совсем не в обиде на Феофанию. Сама виновата – приехала раньше, не просидела неделю в Полутьме, как Феня советовала. Навязанная чужими судьбами предопределнность...
* * *
Когда на суде спросили, считает ли она себя виновной, Северина ответила: «Да. Я виновна в неумышленном убийстве человека».
* * *
Никого из знакомых Северины на суде не было. Уже перед самой отправкой в колонию к ней пришла Лукерья Дмитриевна и молча смотрела минут пять, как Северина листает толстую книжку с поспешностью человека, забывшего нужное слово.
– Я все еще могу тебе помочь, – сказала Лика.
– Не стоит, – девочка даже не подняла на нее глаз, – я сама могу о себе позаботиться.
Она нашла нужную страницу и вырвала ее. Подняла глаза на Лику. В глазах была насмешка. Лукерью Дмитриевну захлестнула волна ненависти.
– Послушай, ребенок, усмири свою подростковую душонку, тебе придется многое вытерпеть из-за собственной глупости. Самые трудные годы – первый и последний. Возьми мой номер телефона. Он будет доступен ближайшие шесть месяцев.
Северина даже не взглянула на карточку.
– У вас маленькие руки, – сказала она задумчиво. – А Феликс был крупный и сильный мужчина.
– А я сделала это не руками! – прошептала Лика. – Голову мужика женщина иногда засовывает себе между ног, знаешь, зачем?..
– Спасибо, – серьезно сказала Северина. – Я думаю, вы сделали все, что он хотел.
Лика вышла за девочкой в коридор и с удивлением увидела, как она отдала вырванную страницу пожилой охраннице. Они о чем-то тихо переговорили, охранница увела арестованную. Лика вернулась в камеру посмотреть на книжку. Это был справочник лекарственных растений.
* * *
Через две недели в колонию к заключенной Северине Полутьме приехали на свидание родственники.