Необитаемое сердце Северины
Шрифт:
Армия с Любавой сидели в большой комнате, разглядывая посетителей за другими столами, нервничали, а Северина все не шла. Когда она появилась, женщины схватили друг друга за руки, а Любава громко вскрикнула: на лице девочки были ссадины и синяки.
Она села, улыбаясь одной стороной подживающего рта, положила ладошку поверх их сцепленных рук и сказала:
– Не беспокойтесь. Уже все нормально. Это обязательная для новеньких процедура унижения. Мне она только помогла – в потасовке можно нащупать много проблем. Эй!.. Улыбнитесь, я выжила в первые дни, теперь все будет хорошо.
– Севка, зачем ты это
– Я должна отвечать за свои поступки, – сказала Северина.
– Хватит пионерку изображать, зачем ты все взяла на себя? Зачем полезла в ту квартиру?
– А ты? – девочка наклонилась через стол к Армии.
– Я за Крафтом десять дней шла! – зашептала та. – От Полутьмы! Я была уверена, что он идет тебя убивать. Тебя, понимаешь?! Ты же по слухам с ноября жила с сыном москвича Мамонтова, а Крафт именно от него ожидал рождения антихриста! В последних числах июля он при мне снарядился – святая вода, крест, книжка, порошок какой-то. Я – ничего, сижу, смотрю. А когда он пистолет достал!..
– Ты взяла «макарова» и двинулась следом, да? – кивнула Северина.
– Не сразу. Два дня я была в сомнениях. Спасибо, в Москве потом однополчане помогли с адресами отца Мамонтова и сына. Нашла Немца – он сторожил в подворотне. Жалко, что не успела предупредить женщину. Я же за тебя беспокоилась, видела эту беременную, а два и два вместе не сложила. Думала, он тебя караулит. Я и в квартиру-то за ним пошла, чтобы просто проследить. А когда он выстрелил... Сама не ожидала – сработала на автомате. Армия – мать наша, никогда даром не проходит. Потом вытерла ствол и второй раз уже... ее рукой, чтобы следы пороха...
– Ты никому это не рассказывала?
– Мне рассказывала, – сказала Любава. – Я в курсе была. Помогла ей с билетами на поезд. Армия военный человек, все сделала грамотно. Что тебе предъявили?
– Отпечатки внутри «макарова». Помнишь, как учила меня разбирать оружие? Ты не виновата, – Северина попробовала улыбнуться застывшей от ужаса Армии, – ты хотела, как лучше.
– Севка, я пойду сдаваться! Заявление напишу, пусть пересмотрят дело! Я не позволю...
Армия выпрямилась со слезами на глазах. Седая голова затряслась. Северина взяла ее за руку, крепко сжала и прошептала:
– Никуда ты не пойдешь! Я здесь по своей воле. Лучше помоги. Сколько дней ты следила за Немцем у дома?
– Почти шесть дней бомжевала. Днем он сидел у входа в дворницкую – это если от подъезда налево вниз спуститься. По ночам в подъезде околачивался, но выше второго этажа не поднимался. А на шестой день поднялся к квартире, позвонил и громко так назвался – Эдуард Крафт! Я и не знала, что Немец у нас – Эдуард. До сих пор думаю – почему она открыла?..
Северина в озарении посмотрела на женщин.
– Ну конечно! Потому что услышала фамилию Крафт! Она Фене доверилась! Теперь все сложилось. Армия, вспомни, что тебе показалось необычным за эти шесть дней? Какой-то странный человек входил-выходил, или беременная вела себя не как всегда.
Седая женщина задумалась, глядя в стол.
– Тут курят?
Подняла низ свитера грубой вязки, достала из кармана брюк трубку и мешочек с табаком. Раскурила и застыла после нескольких затяжек.
– Беременная эта, как я теперь понимаю – жена твоего Феликса,
Северина встала и потянулась через стол обнять Армию.
– Спасибо, я так и думала! – прошептала она, закрыв глаза и жестикулируя. – Алина попросила помощи у Фени, Феня нашла ей акушерку, роды прошли в квартире, ребенка из подъезда в коляске акушерка вывезла... Все хорошо... ребенок – у Фени.
– А чего ты бормочешь как в бреду, если все хорошо? – не сдержала слез Любава. – Севка, здесь столько больных баб! С твоими способностями...
– Я знаю. У меня будет все, что захочу. Не беспокойтесь. И дождитесь меня.
* * *
Армия с Любавой смотрели вслед Северине. Охранник закрыл за ней решетку комнаты для свиданий и что-то говорил, наклонившись. Что-то ободряющее, как ребенку после обиды. Северина улыбнулась ему, подняв голову.
– Она такая маленькая!.. – прошептала Любава. – Совсем девочка. Семнадцать лет, как такое могло произойти?..
* * *
Через три года нанятый Феофанией адвокат посетил Северину Полутьму в колонии и предложил ей написать прошение о досрочном освобождении. Северина только молча покачала головой. Тогда адвокат предложил свою помощь в пересмотре дела – слишком много упущений в ходе следствия.
– Передайте Фене, что мне лучше побыть здесь, пока Лукерья Дмитриевна интересуется моим здоровьем, – грустно улыбнулась Северина. – В этом году она интересовалась два раза. А в прошлом целых шесть. Я думаю, лет через пять она совсем меня забудет. Уйдет в отставку или на пенсию, мне Армия говорила – военные уходят на пенсию в сорок пять лет.
Северина задумалась, потом внимательно посмотрела в глаза мужчины напротив, оценивая его.
– Вы можете мне помочь перейти на поселение? Уверена – руководство колонии поддержит мое прошение.
– Вы такая... – замялся адвокат, потом нашел слово, – уникальная личность, я при вас теряю уверенность даже профессиональную. Разрешите мне вытащить вас из колонии.
– Нет. Поселение! – Северина встала. – Неподалеку есть деревня. Здесь чудесные первобытные места.
– Без дорог и электричества?
– Кстати, об электричестве. Его можно туда провести. От существующей линии всего-то нужно протянуть два с половиной километра. Вы говорили в прошлый раз, что у меня есть деньги. Откуда?