Необитаемый город
Шрифт:
Человек опускает швабру и делает шаг мне навстречу:
— Майкл… — Его голос — едва слышный шепот.
Не могу вымолвить ни слова. Он с громким стуком роняет швабру и двигается на меня. Поначалу медленными шагами, но по мере того, как я отступаю, ускоряется. Глаза лезут из орбит, натыкаюсь на металлический стул, перелетаю через него. Теперь он почти надо мной. Его лицо — темно-синее ничто. Внезапно меня охватывает паника. Подчиняясь животному инстинкту, хватаю металлический стул, делаю им широкий замах и впечатываю в это пустое жуткое лицо, когда ему остаются последние два-три фута, чтобы схватить меня. Уборщик отлетает в сторону,
Падаю на колени, сжимая в руках импровизированное оружие, и жду, когда прибежит охранник или сестра, но никто не появляется. Из сестринской доносится бормотание телевизора.
Неужели никто не слышал?
Смотрю на упавшее тело, на эту бесформенную черную тень, но она неподвижна. Медленно встаю, осторожно двигаюсь вперед, непроизвольно кивая. Обилие мыслей не позволяет сосредоточиться и пресечь это кивание. Человек лежит совершенно неподвижно. Он не дышит.
Я его убил.
Глава 16
Взглядом обшариваю комнату в поисках охранника, но здесь никого нет. Обхожу стол и подкрадываюсь к телу. На расстоянии вытянутой руки от него останавливаюсь. Ничего. Подбираю упавший стул, отодвигаю его, подхожу еще ближе. Уборщик лежит на животе, лицом — если у него есть лицо — в пол. Осторожно толкаю его — никакой реакции. Бью куда-то в бок. Он и на это не реагирует. Снова оглядываюсь, приподнимаю его за руку и переворачиваю на спину. Он тяжело перекатывается. В тусклом лунном свете вижу его чуть яснее — так оно и есть: это шокирующая, поразительная истина. У него нет лица. Трогаю его голову, и воздух вокруг лица словно рябит и образует складки. Тянусь к нему, дыхание перехватывает — мной владеет иррациональное убеждение: вот сейчас он вскочит и схватит меня. Безликий недвижим. Подвигаюсь еще ближе — неясное пятно одновременно притягивает и ужасает. Рождается нездоровое желание прикоснуться к нему. Когда до лица остается около фута, пальцы начинают вибрировать, и я в удивлении отдергиваю руку. Такое знакомое чувство.
С лекарствами или без, но это приводит меня в ужас.
Безликие люди реальны. Руки и грудь пульсируют, кожа плавится от невыносимого внутреннего жара. Реальны. Отшатываюсь, сажусь на пол и низко опускаю голову. За последние двенадцать часов я принял сто миллиграммов клозапина; много недель у меня не было визуальных, звуковых или обонятельных галлюцинаций. Жизнь моя посвящена уничтожению всех мыслимых психопатических признаков. Больше нет никакой возможности увидеть нечто иллюзорное — исключено по медицинским причинам.
И тем не менее он здесь. Безликий человек.
Отползаю еще дальше, прячась от ужаса в темноте. Ему было известно мое имя, он пытался напасть на меня. Почему? Зачем он здесь?
Не имеет значения. Он пришел, а значит, есть и другие. Следовательно, необходимо немедленно бежать.
Поднимаюсь. Вот только куда? Здесь безопасно; за мной наблюдают, меня защищают. Мотаю головой. Наблюдают — да, но защищают ли? Понятия не имею.
Мир вокруг словно смещается, начинает бешено вращаться, и я хватаюсь за стол, чтобы не упасть. Он реальный, настоящий безликий человек, но означает ли это, что реально и остальное? Часы, личинка, цианид в бойлере и все прочее, о чем я думал, чего боялся, от чего бежал? Существует ли все это? Как насчет Люси? Реальность вращается с такой скоростью, что всякая опора пропадает.
Уборщик разглядывал что-то. Опускаюсь на четвереньки и ползу по полу. В призрачном лунном свете, проникающем сквозь окна, столы кажутся плоскими и рваными. Щупаю темноту рукой и тут же отдергиваю ее — что-то колет палец. Осторожно шарю и нахожу папку-планшет с зажимом. Едва вытаскиваю ее на лунный свет, как дыхание перехватывает: здесь лист с моим именем и фотографией. Затаив дыхание, читаю перечень всех симптомов, полное полицейское досье, список всех мест проживания. Текст продолжается на оборотной стороне листа. За ним прилепленный к жесткой поверхности папки стикер с четырьмя цифрами: четыре, ноль, восемь, девять. Смотрю на кодовый замок — неужели это то, о чем я думаю?
Охранника давно уже не было — он может появиться в любую минуту. Встаю, делаю шаг и останавливаюсь: как поступить в данной ситуации? Если я прав, то мои ночные кошмары реальны — в больницу могут просочиться посторонние. А если ошибаюсь, то, значит, на мне смерть невинного человека. Так или иначе, нужно бежать. Снова смотрю на папку, отстукивая код пальцем. Если спрячу тело, его не найдут до самого утра. К тому времени, когда обнаружат мое отсутствие, я буду уже далеко.
Но только если действовать быстро.
Извлекаю бумаги из зажима и засовываю их себе под рубаху, потом хватаю уборщика за ноги и тащу вокруг стульев, по коридору в мою палату. Останавливаюсь, смотрю на часы, на всякий случай набрасываю на них одеяло. Щупаю запястье бездыханного человека, хотя и понимаю, что надежды нет. Он мертв.
В пижаме отсюда не выбраться. Стаскиваю с уборщика темно-синий комбинезон и натягиваю на себя поверх больничной одежды. Если не считать лица, то его тело выглядит совершенно нормальным. Я затаскиваю его на кровать на тот случай, если охранник заглянет в окно, и придаю как можно более естественную позу, но не прикасаюсь к голове. Прислушиваюсь к шагам, но по-прежнему ничего не слышу.
Мне нужно лекарство — нельзя уйти без него. Если вернутся галлюцинации, то опять окажусь здесь.
Выскальзываю в коридор, хватаю швабру, толкаю перед собой ведро — старательно изображаю уборщика. Останавливаюсь у сестринской, окидываю взглядом нагромождение электронных приборов, которые доктор Литтл так и оставил в окне выдачи. Дверь в каких-нибудь пятнадцати футах. Другого пути нет. Отступать поздно. Шагаю вперед, заглядываю сквозь окно в ярко освещенную сестринскую. Ночная сестра Шарон, сидит ссутулившись, уронив голову на стол. В ее волосах играют цветные блики от телевизора.
Что происходит?
Быстро проскальзываю в комнату, обшариваю шкафчики, где вроде бы должны храниться лекарства, но там ничего нет. Выбираюсь в коридор, хватаю ртом воздух и понимаю, что, находясь в сестринской, сдерживал дыхание. «Успокойся, — говорю я себе, — тебе не выбраться отсюда, если не успокоишься». Нельзя больше тратить время, бесцельно бродя по больнице. Придется найти лекарство где-то в другом месте.
Коридор гудит от пронизывающих его электрических полей, и голова отвечает тем же. Сжав зубы, набираю код, записанный на бумажке. Он срабатывает. Проталкиваю вперед ведро и облегченно вздыхаю, когда дверь закрывается. Опускаю взгляд, прохожу через двойные двери и иду дальше. Добираюсь до лестницы. Попадаю в вестибюль.