Необоснованные притязания
Шрифт:
– Никто из нас никогда не забудет того дня. Но двадцать три часа в сутки я могу спокойно жить, не вспоминая о прошлом. А как насчет тебя?
– Раньше и я так жил, но после того, как узнал, что отец продал землю…
– А до этого? Был ли ты счастлив?
Вейд никогда не любил этого слова.
– При слове «счастье» мне приходят на ум лишь щенки и радуга. Но я был вполне доволен собой.
– А сейчас?
– А сейчас, как ты выразился, я понапрасну извожу себя.
– Мы решили, что ты должен ей все рассказать.
– «Мы»?
– Что-то вроде того. Пообщались по скайпу и решили, что ты не должен ради нас отказываться от своего счастья.
Вейд чуть не рассмеялся, но потом понял – Хит говорит серьезно. Неужели они не понимают? Он всю жизнь их защищал и не может просто так взять и кому-то все рассказать только потому, что они на это согласились. Пусть даже этим кем-то и была Тори.
– Я не собираюсь никого подставлять из-за женщины.
– Подумай, Вейд, это не просто женщина. Это женщина, которую ты любишь. Хочешь на ней жениться?
Перед его мысленным взором мгновенно появилась счастливая Тори в белоснежном платье.
– Сомневаюсь, что она на это согласится.
– Но после свадьбы ты сможешь ей все рассказать.
Вейд наконец-то понял, что они задумали. Если она станет частью их семьи, ее нельзя будет заставить давать в суде показания.
– Она не выйдет за меня, если я ей все не расскажу. Но я не могу ей все рассказать, пока она за меня не выйдет. Ничего не изменилось.
– Не согласен. Теперь у тебя есть любимая женщина, которую ты хочешь взять в жены. По-моему, ты уже на верном пути, так что тебе осталось только ей самой во всем этом признаться.
– Я себя уже представляю. «Дорогая, я тебя люблю, выходи за меня замуж, и тогда я тебе расскажу, как зарыл тут одного парня и боялся, что, строя дом, ты случайно на него наткнешься».
– Лучше просто скажи, что любишь и не можешь без нее жить.
Вейд задумался. Последние дни он только и делал, что вспоминал их последний разговор и захлопнувшуюся у него перед носом дверь. Но если Тори узнает всю правду, то наверняка сможет его простить.
Хит уверен, что у него еще есть шанс все исправить и теперь он может ей все рассказать. Но Вейд все равно сомневался. Сможет ли Тори снова ему поверить? А вдруг уже слишком поздно?
Ладно, как бы там ни было, он обязан попытаться, а иначе просто сойдет с ума. Или дождется настоящего сердечного приступа, особенно если и дальше не сможет нормально спать и продолжит литрами поглощать кофе.
Хит внимательно на него посмотрел и очень серьезно сказал:
– Я верю, что у тебя все получится.
– Да, ты всегда был оптимистом. Ладно, твоя взяла. Говори, где поблизости водятся лучшие ювелиры.
– Все не так, – выдохнула Тори, комкая очередной чертеж. За последнюю неделю она уже составила сотню планов, но они не вызывали у нее ничего, кроме отвращения. А ведь до того как в ее жизнь ворвался Вейд, ей казалось, что проект идеального дома уже
Как же все изменилось.
Может, она еще просто не готова осесть на одном месте? Хотя всего месяц назад она с радостью мечтала о шкафе, в который влезет больше пяти пар туфель, и о настоящей кухне и гостиной с диваном и огромным телевизором.
А теперь она могла думать лишь о Вейде, который ушел, забрав с собой частичку ее души.
Отбросив карандаш, она задумчиво проследила за тем, как он катится по полу к прислоненному к стене дробовику.
И она сразу же вспомнила, как встретила Вейда у трейлера. Его очаровательную улыбку и самоуверенность. И как угрожала застрелить его. Ну и как она теперь собирается жить на бывшей земле его родителей, когда даже собственный дробовик напоминает о нем?
Больше всего на свете ей бы сейчас хотелось, чтобы этот очаровательный обманщик снова заключил ее в свои объятия. И в сотый раз вспоминая их последнюю встречу, Тори постаралась сосредоточиться на словах, что тогда не пожелала слушать.
Он искал здесь что-то очень важное. Причем что-то такое, о чем она даже не подозревала, а значит, не стала бы и искать. Он забрал бы то, что ему нужно, а ей осталась бы земля, и все были бы счастливы. А может, даже счастливы вместе.
Если бы она не решила вернуться домой пораньше.
Подняв карандаш, она начала новый эскиз. Эскиз дома, в котором они могли бы жить вместе с Вей-дом.
Так, сперва его кабинет с окном во всю стену и видом на долину. На противоположной стене книжные полки и сквозной камин, соединенный с гостиной. Потолки по три с половиной метра, стеклянные раздвижные двери на веранду, где обязательно будет джакузи, в котором они смогут вместе отдыхать, болтая и потягивая вино.
Вино… Тори принялась за кухню, из которой можно по лестнице спуститься в винный погреб.
Карандаш буквально порхал над бумагой и спустя всего час план дома, в котором ей действительно хотелось бы жить, был готов. Не хватало лишь Вейда и детей.
При этой мысли Тори не выдержала и заплакала.
А потом услышала шум мотора и, выглянув в окно, увидела знакомый БМВ. Зачем он вернулся? Чтобы извиниться? Предложить ей еще денег?
Ладно, гадать бессмысленно, сейчас он все равно сам все скажет.
Подхватив дробовик, Тори пошла к двери. Ладно, пускай она его любит, но от этого боль и обида не становятся меньше.
– Не стреляй, – улыбнулся Вейд, поднимая руки с букетом тюльпанов.
Тори невольно обрадовалась, увидев его постаревшее и уставшее лицо. Похоже, у Вейда выдалась такая же отвратительная неделя, как и у нее самой.
– Чего ты хочешь?
– Я хочу кое-что тебе предложить.
Тори лишь с трудом удержалась, чтобы не пристрелить его на месте. Она уже мысленно начала обставлять детскую, а он по-прежнему хочет выжить ее отсюда.
– Ты опоздал. Я ни за какие деньги не продам тебе эту землю. И цветы тебе не помогут.