Неодолимая страсть
Шрифт:
Картленд шарил рукой в поисках кинжала, но другой человек опередил его, мощным ударом ноги отшвырнув кинжал в сторону. Колин с трудом поднимался на ноги, когда с соседней улицы послышались тревожные крики. Все трое повернули головы.
Их сейчас обнаружат.
– Ловушка! – прошипел Картленд, вскакивая на ноги. Спотыкаясь, он подошел к низкой каменной стене и перевалился через нее.
Колин уже бежал.
– Стой! – донесся крик из аллеи.
– Быстрее! – торопил неудавшийся спаситель Леруа, мчавшийся рядом с Колином.
Вместе
– Стой!
Добежав до улицы, Колин свернул налево, туда, где ожидала его карета; его спутник бросился направо. После бурной сцены в маленьком дворе относительная ночная тишина казалась неестественной, ритмичный стук шагов раздавался слишком громко.
Колин обегал здания и улицы, выбирая дорогу, где было меньше вероятности оказаться схваченным.
Наконец он вернулся к дому любовницы Картленда и увидел своего кучера, готового к отъезду.
– К Куинну, – приказал Колин, вскакивая в экипаж. Карета тронулась, Колин наклонился, срывая с себя промокший от крови плащ и бросая его на пол. – Проклятие!
Какого черта такое простое задание могло выйти из-под его контроля?
«Помешай Картленду вернуться домой слишком рано». Будь проклято это простое задание. Не следовало вмешиваться и вынимать шпагу.
Колин выскочил из кареты у дверей Куинна. Он забарабанил кулаком по двери, проклиная все на свете, поскольку дверь долго не открывали.
Наконец дверь открыл взъерошенный дворецкий со свечой в руках.
– Сэр?
– Куинн. Скорее.
В голосе Колина звучало явное, не вызывавшее сомнений нетерпение. Отступив в сторону, слуга впустил его и проводил в гостиную. Колин остался один. Через несколько минут вошел раскрасневшийся Куинн, облаченный в пестрый шелковый халат.
– Я уже посылал за тобой несколько часов назад. Не получив ответа, я решил, что ты сел на корабль и уснул.
– Если наверху у тебя женщина, – сквозь зубы процедил Колин, – думаю, тебя стоит убить.
Куинн окинул его взглядом с головы до ног:
– Что случилось?
Расхаживая в волнении взад и вперед перед разведенным в камине огнем, Колин рассказал о событиях этой ночи.
– Черт побери. – Куинн запустил пальцы в свои черные как вороново крыло волосы. – Он поступает безрассудно, убегая и от нас, и от них.
– Нет никаких «нас», – резко возразил Колин. Он указал на стоявшие в углу напольные часы: – Мой корабль отплывает через несколько часов. Я пришел только для того, чтобы попрощаться с тобой! Если бы меня сегодня поймали, я бы задержался на недели или месяцы, пока не закончилась бы эта неразбериха.
В дверь громко застучали. Оба замерли, не решаясь даже дышать.
В комнату вбежал дворецкий.
– Дюжина вооруженных людей, – сказал он. – Они обыскали карету и что-то вынули из нее.
– Мой плащ, – мрачно произнес Колин, – намокший
– То, что они пришли за тобой сюда, заставляет предположить, что Картленд выдал тебя, как жертвенного агнца, – проворчал Куинн, услышав команды, раздававшиеся снаружи. – Ответь на стук, – приказал он ожидавшему распоряжений слуге. – И задержи их как можно дольше.
– Да, сэр. – Дворецкий вышел из гостиной и закрыл за собой дверь.
– Мне очень жаль, друг мой, – тихо сказал Куинн и, подойдя к часам, отодвинул их в сторону. За ними находилась потайная дверь. – Она приведет тебя к конюшне. Тебя могут ожидать неприятности в гавани, но если сможешь сесть на корабль, сделай это. Я разберусь с твоим делом и восстановлю твое доброе имя.
– Как? – Колин бросился к потайному выходу. – Картленд в каком-то качестве работал на французов. Существует какая-то доля доверия к нему.
– Я найду выход, не сомневайся. – В холле уже были слышны голоса. – Удачи тебе.
Колин проскользнул в дверь, которая сразу же закрылась. Послышался скрип передвигаемых на прежнее место часов. Больше Колин ничего не слышал, он двигался вслепую по темному тоннелю, нащупывая дорогу руками.
Сердце бешено колотилось, было трудно дышать, Колин боролся с охватывавшей его паникой. Но не потому, что опасность быть пойманным была так близка, а потому, что еще никогда он не был так близок к обладанию Амелией. Он чувствовал, что она почти в его руках и что если он не сумеет сесть на свой корабль, то снова потеряет ее. Он едва пережил утрату в первый раз. И сомневался, что сможет пережить снова.
В тоннеле становилось сыро, появился неприятный запах. Колин злобно выругался, ему показалось, что это тупик. Затем слух уловил фырканье обеспокоенных лошадей, и, подняв глаза, Колин увидел над головой еле заметные очертания люка. Он пошарил ногой и натолкнулся на низкий табурет; подтащил его поближе и встал на него. Тихо, как мышь, Колин приподнял крышку люка настолько, чтобы разглядеть что-нибудь сквозь пучки соломы, прикрывавшей ее.
В конюшне было тихо, лишь находившиеся в ней чуткие животные беспокойно переступали с ноги на ногу, чувствуя возбуждение незваного гостя. Отбросив крышку люка, Колин выбрался наружу. Схватив первые попавшиеся ему узду и лошадь, он открыл дверь конюшни.
Колин вывел лошадь, пристально вглядываясь и вслушиваясь: вдруг здесь те, кто охотится за ним.
– Эй ты! Стоять! – раздался голос слева от него.
Ухватившись обеими руками за шелковистую гриву, Колин подтянулся и вскочил на неоседланную лошадь.
– Пошел! – крикнул он, пришпоривая лошадь каблуками.
Ранний утренний ветерок трепал собранные в косичку волосы. Колин припал к шее лошади, дружно тяжело дыша, они мчались по улицам. У Колина сводило живот от тревоги. Если он благополучно доберется до корабля, это будет чудо. Он был так близко к своей новой жизни. Так близко.