Неодолимая страсть

Дэй Сильвия

– Что ему было нужно от меня? – спросила она, вспоминая события прошлой ночи с кристальной ясностью. Она все еще чувствовала запах графа, в ушах звучал его легкий акцент, с которым произносились слова, вызывавшие внутренний трепет. Ее губы еще чувствовали прикосновение его губ, а груди помнили твердость мышц его живота.

– Можно предположить многое, начиная с простого предупреждения и кончая чем-то похуже.

– Так чем же? – Она посмотрела на Сент-Джона и встретила его пристальный понимающий взгляд.

– Соблазнить

тебя, чтобы расстроить свадьбу с Уэром. Или соблазнить и увезти, используя тебя как оружие против меня.

Слово «соблазнить», упомянутое в связи с таинственным, прятавшим лицо под маской Монтойей, странно подействовало на Амелию. Вероятно, оно должно было испугать ее, но не испугало.

– Ты не хуже меня знаешь, как нам повезло, что ты встретила Уэра в то время, когда твой отец попал в тюрьму, что граф пренебрег твоим скандальным прошлым и семейными связями. – Его пальцы почти неслышно постукивали по столу. – Твой сын будет маркизом твои дети получат большие преимущества. Что бы ни угрожало твоему будущему, это вызывает беспокойство.

Амелия кивнула и снова отвела глаза, надеясь скрыть, какие чувства вызывает сведение ее отношений с Уэром только к материальной выгоде. Она сознавала, что многое выиграет от этого союза. Как другу, она желала Уэру только добра. Но все, что угодно, только не брак с ним.

– Что я должна делать?

– Не рискуй выходить из дома одна. Если этот человек опять подойдет к тебе, не позволяй ему подходить ближе, чем на несколько футов. – Суровое выражение лица Сент-Джона смягчилось. В этот день он был в одежде небесно-голубого цвета, который очень красиво сочетался как со смуглой кожей, так и с богато расшитым жилетом, облегавшим стройную талию. – Я не хочу осуждать тебя. Я лишь хочу, чтобы ты была в безопасности.

– Я знаю. – Но она провела всю свою жизнь в золотых клетках. Ее разрывали два чувства – ей нравилось чувствовать себя в безопасности и возмущало ограничение свободы. Она пыталась быть послушной, пыталась соблюдать все установленные для нее правила поведения, но временами было трудно с этим смириться. Наверное, в этом виновата отцовская кровь, струившаяся в ее жилах. Это было единственное, что Амелия хотела бы изменить в себе. – Я пойду? Скоро появится Уэр, и мы поедем кататься в парк, а мне еще надо переодеться.

– Конечно. Желаю хорошо провести время.

Кристофер посмотрел Амелии вслед, затем сел и уже через мгновение снова поднялся, в облаке бледно-розовых юбок в комнату вошла его жена. Как всегда, ее вид заставил его сердце биться от восхищения и чистой радости.

– Сегодня ты выглядишь как картинка, – сказал он, обходя стол и обнимая жену. Как и после самой первой встречи, Мария прижалась к нему всем своим теплым роскошным телом, которое он обожал.

– Ты каждый день говоришь это, – прошептала она с сияющей от удовольствия улыбкой.

– Потому что каждый день это правда. – Он прижал ее пышное тело к своему.

Их тела, несмотря на разницу в росте, соединялись, как два кусочка мозаики.

У Марии, как и у младшей сестры, были блестящие, черные словно вороново крыло волосы, но на этом их внешнее сходство кончалось. Амелия унаследовала от отца, покойного виконта Уэлтона, изумрудные глаза и высокую, стройную фигуру. Мария, которая с удовольствием признавала другого папашу, своими темными миндалевидными глазами; небольшим ростом и полной фигурой походила на мать, в которой текла и испанская кровь.

Сент-Джон и его жена представляли собой удивительную пару; их полная внешняя противоположность дополняла друг друга, привлекая внимание. Но еще больший интерес вызывала их репутация. Бывшая леди Уинтер все еще была известна как Зимняя Вдова, женщина, о которой ходили слухи, будто она убила двух первых мужей. Кристофер был ее третьим и последним мужем, мужем, выбранным сердцем, он славился тем, что оставался в живых.

«Вы пережили еще одну ночь в постели вашей жены», – шутили над ним.

Кристофер молча улыбался. Это было неправдой, но он не опровергал их ошибку. Немногие бы поняли, как каждую ночь он умирал в ее объятиях и затем возрождался.

– Я слышала конец твоего разговора с Амелией, – сказала она. – По-моему, ты неправильно оцениваешь эту ситуацию.

– О? – В этом заключалось их истинное сходство. Какими бы разными супруги ни были внешне, внутри они были до ужаса похожи, оба с преступными наклонностями и коварством.

– Чего же я не понял?

– Ты видишь только интерес человека в маске к Амелии. А нет ли ее интереса к нему? Вот что вызывает у меня беспокойство.

Он хмуро посмотрел на нее, не переставая восхищаться красиво уложенными локонами, падавшими на плечи, и пышной грудью, соблазнительно выглядывавшей из низкого, обшитого лентами лифа.

– Она всегда была любопытной. Вспомни хотя бы, как она встретила Уэра.

– Да, но она позволила этому человеку поцеловать ее. Незнакомцу. Почему? Она все эти годы оплакивала своего цыгана-возлюбленного и держала Уэра на расстоянии. Что особенного в этом человеке, что так подействовало на нее?

– Тм… – Наклонившись, он поцеловал жену в губы долгим страстным поцелуем. – А ты будешь так же преданно оплакивать меня, если я умру? – спросил он, снова прижимаясь к ее губам.

– Нет, – улыбнулась Мария с тем намеком на таинственность, которая бесконечно влекла его к ней.

– Нет?

– Ничто и никто никогда не отнимет тебя у меня мой дорогой. – Ее маленькие руки коснулись его груди. – Я умру вместе с тобой. Только так я позволю тебе уйти.

Сердце Кристофера переполнилось яростной любовью, которая иногда охватывала его.

– Так, значит, нашу юную Амелию потянуло к этому человеку, как никогда не тянуло к кому-либо другому. И как ты предлагаешь поступить в данном случае?