Неоконченный портрет

Лесли Марианна

– Все немножко не так, как мне думалось, – сказал он хриплым полушепотом, подводя ее к кровати. – Мне все представлялось романтичнее: побольше аромата яблоневых цветов, поменьше скипидара.

– Ты хочешь сказать, что все у тебя запланировано? – В ней зашевелился слабый протест, но тут же угас. Все ее существо затрепетало от возбуждения, когда он опустил ее на кровать и лег рядом.

Его ловкие пальцы принялись расстегивать пуговицы ее блузки.

– Я уже целый месяц занимаюсь только этим расстегиванием, – проворчал он. – И не говори мне, что это тебя несказанно удивляет.

– Право, я все-таки ненавижу тебя, Лоренс, – промолвила она беспомощно

и нежно.

– Нет, дорогая, – прошептал он в пульсирующую ямочку у нее на шее. Вслед за блузкой на пол полетела его рубашка, потом ее лифчик. Лоренс взял ее лицо в ладони и, поглаживая подбородок, повторил: – Нет, дорогая, не верю. Но если тебе приятно так думать, то ради бога.

Его пальцы медленно ощупали тонкие косточки ее плеч, потом прошли вокруг груди, спустились по ребрам к поясу юбки и быстро сняли ее. Он прижался щекой к жаркому животу, она порывисто вздохнула и замерла. Последние покровы слетели на пол, и теперь вся она была одета лишь в полосатые тени с крапинками отблесков. Ласково, с невыразимой нежностью стал он покусывать мягкую внутреннюю сторону ее бедер и потом все тело. Она тихонько застонала и затрепетала от блаженства.

Для Лоренса этот стон явился сигналом. Он встал и быстро разделся, но не сразу вернулся к ней, а остановился, точно красуясь. Он и впрямь был прекрасен. Бронзовое тело в лунном свете казалось серебристым, плечи были широки, стан тонок, узкий таз подчеркивал мощь бедер. Эшли не раз видела обнаженную мужскую натуру и сейчас залюбовалась пропорциональными линиями его фигуры и как художник, и как женщина.

С деланным спокойствием он лег рядом с нею.

– Ты не представляешь, как ты привлекательна, – прошептал он. Его палец гладил тонкие ключицы, и каждое нервное окончание под его прикосновением вступало в эротическую игру.

Разомлевшая от ласк, Эшли мягко приподнялась, лизнула его в шею и продолжала вести языком по его чистой солоноватой и ароматной коже. В ней проснулись животные порывы, она прижалась зубами к его плечу и с восторгом осторожно погрузила их в упругую мякоть. Он тотчас зашевелился, втянул живот под ее ладонью и навис над ней всем своим телом.

– Ты просто тигрица, – прохрипел он, – с кошачьими глазами, львиной гривой и аппетитами молодой рыси. Ну как же не потерять голову от такой женщины?

Она могла бы сказать то же самое. Почти с первой встречи он пробудил в ней глубоко затаенную тягу, и эта тяга неуклонно вела ее к этому моменту. То, что должно произойти сейчас, неизбежно и естественно, как смена времен года.

– Эшли, наши ожидания будут вознаграждены, – прошептал он. Его ладонь легла ей на грудь, согревая прохладное полушарие своим огнем, потом он убрал руку и продолжал неторопливо ласкать языком, пока она не застонала в блаженном изнеможении.

Он бережно повернул ее на живот, уложил голову щекой на подушку, к себе затылком, поднял волосы и зарылся лицом в душистую шею. Потом стал покрывать поцелуями ее спину, вкушая дрожащими губами прелесть словно бы совершенно неземной плоти. Когда его язык коснулся ямочек под коленями, Эшли лежала почти без чувств. Его губы обласкали каждую косточку ее щиколоток, благоговейно погладили высокий подъем ступней. Потом он повернул ее на спину и возобновил эротическое путешествие вверх.

Ее ноги – она и вообразить себе не могла, как они чувствительны. А живот… Она застонала от его близости и беспомощно замотала головой. Непередаваемое наслаждение поднималось и росло в ней. Смежив веки, она притянула его к себе за плечи,

умоляя в душе, чтобы он не мучил ее так долго.

– Твое тело сводит меня с ума, – тихо промолвил Лоренс, все ниже склоняясь над ней. Быстрыми движениями языка он словно пил бархатистую свежесть ее лица, век и полуоткрытых губ.

Страсть победила в ней все проблески сознания. Жесткие завитки на его волосатой груди коснулись напрягшихся кончиков ее сосков, все более разжигая любовное пламя.

– Лоренс… Лоренс, умоляю тебя. – Ее бедра оцепенели от жажды. Она вновь прильнула к нему, но он снова остановил ее.

– Любовь моя, скажи, что мне сделать для тебя. Я на все готов, лишь бы твое тело наполнилось гармонией любви.

Не в силах больше сдерживать всепобеждающий зов плоти, она простонала:

– Люби меня, Лоренс, люби меня!

Тогда он опустился над ней, содрогаясь от властно нахлынувших желаний. Всхлипнув, она приникла к нему, и он отдался стихии.

Буря чувств закружила их с ураганной силой. Безудержными волнами, могучими и восхитительными, океан захлестывал берег. Накатываясь на него с каждым разом все дальше, замирая лишь на миг, чтобы проникнуть еще дальше, буря бушевала в упоении собственной дикой мощью, пока не победила все преграды, пока океан не затопил землю от края и до края.

Затем волны стали утихать, ветры улеглись, и наступило изнуренное затишье. Эшли лежала без сил, сознавая лишь то, что жива. Завтра ей предстоит считать потери. Их будет несметное множество. Больше такой буре не бывать. Но это завтра. А сейчас только сон. Лоренс еще обнимал ее, их ноги переплелись, как поваленные деревья. Последним словом, проводившим Эшли в царство Морфея, было ее имя на его устах.

– Эшли, нельзя идти в горы в таком виде. Это нелегкая прогулка, – рассудительно заметил Денни, когда она спустилась утром на кухню.

Трое мальчиков критически осмотрели ее обмундирование: оранжевые кроссовки, свободная старая рубашка в сине-зеленую клетку, под ней бежевая майка, красно-оранжевые джинсы и в довершение всего ярко-розовая шляпа с нелепыми украшениями.

– А что такого? – нахмурилась Эшли и оглядела себя. Джинсы поношенные, крепкие. Конечно, рубаха не особенно сочетается по цвету со всем остальным, зато ее легко снять, если станет жарко, и потом, она же собирается не модели демонстрировать.

Эшли нарочно вырядилась так пестро, чтобы показать Лоренсу свою независимость. Утром, когда она проснулась, его уже не было. Эшли расстроилась, но затем подумала: а чего ты, собственно, ждала? Что он явится к завтраку с тобой под ручку, заливаясь краской? Но это было бы похоже на недвусмысленный намек, а нам это уж точно не нужно.

Не отдавая себе отчета, она выбрала самую невообразимо пеструю одежду: он поймет.

Лоренс давно позавтракал и ушел готовить пикап к поездке. Эшли села за стол и с аппетитом принялась за еду. Вдруг с порога раздался взрыв хохота: Лоренс с мотком веревки на плече вошел и быстро оценил ее костюм.

– Ну ты прямо неоновая вывеска. Впрочем, сойдет.

Эшли ни капли не смутилась. Раз он ведет себя как ни в чем не бывало, то и она будет так же. Если в его глазах и промелькнула нежность, то она ее не заметила. Эшли налила себе кофе, завернула в салфетку бутерброд с сыром и зеленью, торопливо проглотила горячий напиток и вышла к пикапу. Лоренс с отсутствующим выражением усадил ее на переднее сиденье и пристроил к ней на колени соломенную корзину. Во всем этом не было ни намека на любовь.