Неоконченный репортаж
Шрифт:
Внезапно зазвонил телефон Егора. Оторвавшись от Алёнки, он поднял пиджак, который уже успел снять и скинуть прямо здесь, в коридоре, на пол.
Достав мобильник, резко ответил:
— Да! — он слушал абонента несколько мгновений, не перебивая, и также резко заговорил короткими, отрывочными фразами, — А без меня никак нельзя обойтись?! Хорошо. Да. Ничего. Я сказал: без меня — НИЧЕГО! — едва не прорычал он невидимому собеседнику и отключил связь.
Замерев на мгновение, и словно что-то решив, он наконец произнёс:
— Я должен уехать. Но… Мы обязательно закончим наш диалог, — Егор скользнул оценивающим взглядом
Утро понедельника было хмурым и по-осеннему серым. С самого рассвета моросил мелкий дождь, и если не смотреть из окна дома вниз, на зелёные пышные кроны деревьев, создавалась полная иллюзия наступившей уже поздней осени.
Алёнка собиралась на работу с таким явным безразличием и апатией, словно дождь моросил не за окном, а у неё в душе. Настроение у девушки было ниже плинтуса: Егор так и не приехал накануне ночью, и даже не перезвонил. Алёнка заснула глубокой ночью, до последнего надеясь, что Егор всё же вернётся к ней.
Прозвеневший будильник буквально вырвал её из тяжёлого, глубокого сна. И проснувшейся Алёнке хотелось сейчас лишь одного: забраться с ногами на диван, укутаться тёплым пледом и смотреть какой-нибудь сериал по телевизору, только никуда не выходить бы из дому и ни с кем не разговаривать. Состояние было, как в той поговорке — «поматросил и бросил». А принимая во внимание факт того, что, собственно, Егор её вовсе и не «матросил» — становилось ещё горше и обиднее…
Доехав до редакции и пройдя в свой отдел, Алёнка едва успела снять промокший плащ и раскрыть сушиться огромный свой яркий зонт, как к ней подлетела одна из сотрудниц:
— Алёнка, ну что ты, в самом деле! — затараторила она, широко раскрытыми глазами буравя девушку, — Главный рвёт и мечет — ищет тебя с раннего утра, а ты, как на грех, именно сегодня припоздала!!!
Алёнка безучастно выслушала молоденькую совсем девушку, успевшую уже отработать в редакции почти полгода и хорошо разбирающуюся в настроениях шефа, и спросила:
— А что такое, Милан?
— Ой, не знаю я! Беги скорее, он там… В общем, поторопись, ладно?
— Ладно, — тяжело вздохнув, Алёнка поправила сбившиеся от влажного воздуха пряди волос и, одёрнув блузку, прошла к кабинету главного редактора:
— Доброе утро, Пётр Михайлович… — проговорила она, едва переступив порог и проходя в кабинет.
— Утро добрым не бывает, — зло буркнул начальник, — Как это понимать?!
— Что именно? — искренне удивилась Алёнка.
— Я тебя не узнаю. Ты такие статьи выдавала — на пустом месте конфетку лепила! А что теперь?! — главный редактор стучал карандашом по рабочему столу с таким остервенением, что девушка подумала — вот-вот сломается или карандаш, или сам стол…
— А что теперь? — повторила Алёнка вопрос Главного, чувствуя, как вспотели вдруг её ладошки от напряжения и волнения.
— То есть ты не в курсе, что у нашего «золотого мальчика» в самом центре города под видом обычного ночного клуба процветал клуб извращенцев?!
Алёнка медленно осела на стоящий рядом с ней стул для посетителей и во все глаза уставилась на Главного, а тот продолжал свою яркую, эмоционально окрашенную речь:
— Чья-то «добрая душа», естественно, анонимно, сделала звонок куда следует, и в общих чертах обрисовала то, что происходит там: наркотики,
Алёнка же, встав со стула, просто молча вышла из кабинета начальника. Пройдя к стоящему в холле редакции огромному аппарату ксерокопии, достала листок бумаги. Сев за ближайший стол и взяв ручку, она что-то быстро написала от руки на белом листке бумаги, не обращая на привычную уже суету в редакционном отделе и беготню сотрудников.
Вернувшись в кабинет, девушка стремительно прошла к столу начальника.
— Что ещё?! — гневно подняв на неё взгляд, спросил Главный.
Алёнка молча протянула ему листок. Быстро прочитав написанный на бумаге текст, он перевёл взгляд на девушку:
— Заявление «по собственному»?! — удивлённо и немного обескуражено спросил он.
— Да, — просто ответила Алёнка и добавила, — Надеюсь, не придётся отрабатывать две недели?…
— Нет, не придётся! — Главный резко схватил ручку со стола и размашисто черканул в углу листка «в ОК» и, проведя линию, поставил под ней свою подпись, — Отдай в бухгалтерию! — не глядя на девушку, буркнул он и отвернулся. Алёнка больше не интересовала его, как сотрудник и подчинённый. С этого момента — больше нет.
Алёнка вернулась к своему столу. Пока ещё — к своему. С тайной грустью глянула в последний раз на моросящий за окном дождь, словно прощаясь и с окном, и со своим рабочим местом.
Медленно, задумчиво принялась складывать немногочисленные свои вещи в стопку. Ближайшие к ней сотрудники, заметив неспешные сборы, тут же забросили дела и кинулись к столу Алёнки:
— Что это ты собираешься?
— Да вот, решила уволиться…
Подскочил Оболенский:
— В каком смысле — «уволиться»?! Да ты что?! Ты же только- только начала вживаться в работу, уже даже успехи начали появляться, и что — так всё бросить?!
Алёнка молчала, не зная, как отвечать и объясняться с сотрудниками, искренне к ней расположенными. Со многими уже успели завязаться тёплые, дружеские отношения…
Как это было принято в редакции — Алёнка сходила в ближайший магазин и купила пару больших тортов — такое небольшое «сладкое на прощание».
Разрезав торты и сложив свои вещи в освободившиеся пакеты, Алёнка ушла из здания редакции, тепло попрощавшись со всеми и клятвенно заверив всех обещанием «звонить и не пропадать». Ни минуты не хотела она больше находиться здесь. Ей не терпелось остаться наедине с собой, чтобы осознать, обдумать сказанные Главным слова: что значит — «анонимный звонок»? Что значит — «растревоженное гнездо»?! Она там была! Она видела всех тех людей, общалась с ними, разговаривала… В конце концов, она провела ночь наедине с Егором, в одной кровати с ним, и могла с уверенностью сказать — чего-чего, а вот «похоти и извращений» в клубе нет…