Неоконченный репортаж
Шрифт:
— Ты же понимаешь, что я буду тебя наказывать… — тихо, медленно проговорил Егор, не отпуская девушку.
— Да… — выдохнула Алёнка, чувствуя, как бешено заколотилось сердце от этого изменившегося вдруг голоса Егора.
— Что тебе будет — больно… — продолжал он, как змей-искуситель, откровенно разглядывая свою «жертву».
— Да… — снова прошептала Алёнка пересохшими вдруг губами.
— О, у тебя затвердели соски… — не скрывая удовольствия, проговорил Егор, — Тебе это нравится?
— Очень… —
— Тебя это — возбуждает?
— Да… — она не сдержалась, и всё же опустила глаза, не в силах побороть смущение и стыд за откровенные признания.
Егор взял её за волосы, сжав их в кулак, и поднял с табуретки. Проведя пару шагов, прижал девушку к стенке:
— Я не принимаю отказ, — жёстко произнёс он, — Ты будешь делать только то, что я хочу!
— Да! — выдохнула Алёнка, тяжело дыша от резкой, непривычной боли: кажется, её никогда в жизни не таскали за волосы, а это оказалось довольно болезненно… Боль и возбуждение — эта гремучая смесь будоражила и сводила с ума девушку…
Рука Егора скользнула вдруг Алёнке под юбку. Резко задрав её, Егор опустил немного голову, рассматривая трусики девушки. Алёнка буквально сжалась вся в комочек под этим изучающим, критичным взглядом: сегодня утром, пребывая в самом худшем расположении духа, она надела самое простое бельё, которое только попалось ей под руку. Это были совсем не те игриво — кружевные стринги, которые девушка брала с собой в прошлые выходные: удобные, без лишних украшений, трусики — слипы из приятного к телу материала…
Отойдя от Алёнки к рабочей зоне кухни, Егор раскрыл наугад пару ящиков стола. Найдя ящик со столовыми приборами, выхватил большой, остро наточенный мясной нож и вернулся к девушке. Его движения были уверенными, точными и — спокойными, словно он далеко не в первый раз проделывает это всё, да и вообще находится не на чужой кухне, а у себя дома.
Алёнка не сводила глаз с острого лезвия ножа в его руках: в том, что нож действительно острый, она, как хозяйка этой кухни, была уверенна на все «сто»…
Девушка тяжело дышала, дрожа всем телом: в сознании её мелькали картинки из клубных показов, и она была уверенна — нечто подобное прямо сейчас с ней и проделает Егор…
Егор же подошёл вплотную к Алёнке и, чуть склонившись над ней, тихо проговорил в самое ухо:
— Подними юбку, — дрожащими руками девушка задрала юбку, чувствуя, как от напряжения вспотели ладошки.
Медленно, не сводя с девушки взгляда, Егор прикоснулся кончиком ножа к её обнажённому бедру и повёл его вверх. Дойдя до ткани трусиков, Егор резко оттянул их свободной рукой и полоснул ножом по ткани, разрезая трусики пополам:
— Чтобы я никогда больше не видел такого белья на тебе!
Зажмурившись от страха, Алёнка лишь часто-часто закивала
— Да, конечно… Прости… — уже просила она прощения, пока ещё ни в чём, казалось, не провинившись перед ним…
— И вообще, одежда здесь лишняя. Сними её, — коротко приказал Егор.
Алёнка одним рывком стянула с себя через голову и юбку, и водолазку.
— Ну вот видишь, ты уже становишься послушной. Какая же ты умница… — неожиданно мягко проговорил Егор, — Ты же будешь хорошей девочкой?
— Да, да! Да!!! — закивала снова Алёнка головой, не сводя завороженного взгляда с Егора. Столько разных оттенков голоса, столько непривычных слов слышала она от него сегодня, что не переставала удивляться: неужели это всё — он один? Разве может быть человек настолько разным? Грубым и нежным, весёлым, заботливым, и вдруг — равнодушно-грубым?! У неё не укладывалось это в голове, да и думать было некогда: Алёнка настолько была сосредоточенна сейчас на происходящем, что просто наслаждалась, отдаваясь во власть этому противоречивому и такому манящему мужчине…
Егор взял её за пояс и резко развернул девушку к стене. Алёнка упёрлась ладошками в холодный бетон, но Егор тут же поднял её руки над головой и прижал их к стене так высоко, насколько смог. И тут же Алёнка услышала, как Егор расстёгивает ремень на своих брюках…
Девушка задрожала всем телом, и руки её непроизвольно стали сползать по стене вниз: вот сейчас, прямо сейчас случится то, что она так долго ждала… Безумно боялась, но так желала…
И вдруг, вместо ожидаемой близости, она ощутила обжигающий удар по обнажённым ягодицам: Егор, оказывается, не просто расстегнул ремень — он его выдернул из петелек:
— Я разве разрешил тебе опускать руки? — задохнувшись от резкой, неожиданной боли, Алёнка судорожно хватала воздух ртом, не в состоянии произнести и слова. Руки сами собой вернулись на то место, к которому их прижал Егор, а слух наконец-то уловил звуки, больше похожие на предвестников близости: зашуршала обёртка резинки «для взрослых»…
Положив руки ей на пояс, Егор чуть приподнял девушку и медленно вошёл в её влажное, ждущее лоно, истекающее соками желания. Алёнка прикусила губу и застонала от удовольствия, прикрыв от наслаждения глаза.
И снова прозвучал его тихий голос, просто сводящий с ума её сейчас:
— Ты будешь принадлежать только мне, девочка… — его движения были не такими быстрыми, но довольно резкими и чёткими, и Алёнка шумно выдыхала на каждое его движение. Она соглашалась с каждым его словом, закрыв глаза и улетая, казалось, в небытиё.
— Ты будешь доставлять мне удовольствие так, как Я этого захочу, и тогда, когда Я этого захочу…
У Алёнки закружилась голова от переполнивших её эмоций, и руки снова сами собой скользнули вниз.