Неолиберальная реформа в России
Шрифт:
Этой программе и той национальной трагедии, которую переживает народ России, ставший объектом этой программы, уже посвящена довольно обширная литература. В интеллектуальное пространство Запада она хода не имеет, поскольку оно защищено плотным идеологическим фильтром. Здесь приведем только пару примеров, которые характеризуют те приемы, что применялись конкретно экономистами для подрыва легитимности промышленности.
Овладение числом и мерой — одно из важнейших завоеваний человека. Умение мысленно оперировать с числами и величинами — исключительно важное интеллектуальное умение, которое осваивается с трудом и развивается на протяжении
Важнейшее свойство расчетливости, даваемое образованием и опытом — способность быстро прикинуть в уме порядок величин. Когда расчетливость подорвана, сознание людей не отвергает самых абсурдных количественных утверждений, они действуют на него магически. Человек теряет чутье на ложные количественные данные.
Приведенные в такое состояние люди не имели возможности выработать разумную позицию в отношении объявленного в реформе слома отечественной промышленности. Она была представлена монстром, который подлежит уничтожению. Вот наглядный и даже мелкий, но совершенно типичный пример.
В программной книге Н. Шмелева «На переломе: перестройка экономики в СССР» говорится о промышленности как «черной дыре, в которой исчезают ресурсы», в данном случае о лесной промышленности: «С каждого кубометра древесины мы получаем продукции в 5–6 раз меньше, чем США» (с. 144).
Можно ли представить себе такое? Ведь это противоречит здравому смыслу. Если заглянуть в общедоступный справочник, то узнаем, что в расчете на 1000 кубических метров сырой древесины в СССР в 1986 г. выходило 786 плотных куб. м, а в США 790 куб. м деловой древесины. Вот подробная сводка:
Таблица. Выход изделий из древесины в СССР и США. 1986 г. (в расчете на 1000 кубических метров вывезенной древесины)
Где здесь эти фантастические «в 5–6 раз меньше продукции»? Отходов при переработке древесины в изделия в США было 21,0 %, а в СССР 21,4 %. Вот и вся разница (да и эти отходы шли в дело). Как использовать дальше продукцию первого передела — деловую древесину, зависит уже от приоритетов.
Читающая книги Н. П. Шмелева публика, в значительной своей части экономисты, приняла эту версию про “5–6 раз” — а ведь должна была встрепенуться, если бы сохранила чувство меры. “Возможно ли это? Куда могли деться 80–85 % массы привезенного на лесопилку бревна?» — вот что должно было не давать покоя. Но ведь никакого беспокойства эти “количественные” данные, не вызывали.
Подобного же рода количественные данные приводятся для того, чтобы заклеймить машиностроение. Читаем в той же книге: «Известно, например, что на машиностроительных предприятиях от 30 до 70 % металла уходит в стружку — в отходы» (с. 171).
В действительности достаточно взять справочник,
Идеологически ангажированные экономисты, которые манипулировали числами и искажали меру, быстро утратили контроль над собственными действиями и стали, уже неосознанно, активными разрушителями важной основы рационального сознания. В мировом сообществе экономистов не возникло никакой рефлексии относительно этого явления, так что активные манипуляторы мерой не испытали на себе никаких профессиональных санкций.
Экспроприация общенародной собственности — криминализация страны
Приватизация, проведенная в России в начале 90-х годов, является самой крупной в истории человечества акцией по экспроприации — насильственному безвозмездному изъятию собственности у одного социального субъекта и передаче ее другому. При этом никакого общественного диалога не было, власть не спрашивала согласия собственника на экспроприацию. Эта приватизация носила сознательно преступный характер и создала на огромной территории мощную самовоспроизводящуюся криминальную квазицивилизацию, которая паразитирует на обществе. Мировое научное сообщество трусливо уходит от понимания и обсуждения этого нового в истории формационного феномена — ибо обсуждение означало бы причастность к его созданию.
По своим масштабам и последствиям эта приватизация не идет ни в какое сравнение с другой известной нам экспроприацией — национализацией промышленности в 1918 г. Тогда экспроприация непосредственно коснулась очень небольшой части очень немногочисленной буржуазии. И то предприятия при этом предлагались их же хозяевам в безвозмездную аренду с получением дохода, как и раньше. Тотальная национализация произошла из-за гражданской войны. [27]
27
Кстати, вопреки расхожим мнениям, навеянным официальной советской и антисоветской мифологией, национализация в 1918 г. происходила под давлением снизу, в том время как советское правительство этому, как могло, сопротивлялось.
Напротив, в 90-е годы XX века в частные руки была передана огромная промышленность, которая была изначально практически вся построена как единая государственная система. Это был производственный организм совершенно иного типа, не известного ни на Западе, ни в старой России. Западные эксперты до сих пор не понимают, как было устроено советское предприятие, почему на него замыкаются очистные сооружения или отопление целого города, почему оно содержит поликлинику, жилье, детские сады и дома отдыха.